Шуп, Энсон

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Шюп, Энсон»)
Перейти к: навигация, поиск
Энсон Д. Шуп
англ. Anson D. Shupe
Дата рождения:

21 января 1948(1948-01-21)

Место рождения:

Буффало, Нью-Йорк , США

Дата смерти:

4 мая 2015(2015-05-04) (67 лет)

Место смерти:

Блумингтон, штат Индиана, США

Страна:

США США

Научная сфера:

социология религии

Место работы:

Альфредский университет (англ.)
Техасский университет в Остине
Индианский университет — Университет Пердью в Форт-Уэйне (англ.)

Учёная степень:

доктор философии (PhD) по социологии

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Вустерский колледж (англ.)
Индианский университет

Известен как:

исследователь в области новых религиозных движений, антикультового и контркультового движения, насилия в семье, сексуальных злоупотреблений среди католических и протестантских священнослужителей, мормонов и иудейских раввинов

Э́нсон „Энди“ Д. Шу́п-младший (англ. Anson D. Shupe; 21 января 1948, Буффало, штат Нью-Йорк, США4 мая 2015[1], Блумингтон, штат Индиана, США) — американский социолог религии. Известен своими исследованиями в области новых религиозных движений, антикультового и контркультового движения, насилия в семье, сексуальных злоупотреблений среди католических и протестантских священнослужителей, мормонов и иудейских раввинов.





Биография

Родился в городе Буффало штата Нью-Йорк в семье Энсона Д. Шупа и Элизабет Франсенс (Джослин) Шуп.[1]

В 1966 году окончил среднюю школу (англ.) города Ливана (англ.) штата Пенсильвания.[1] В 1970 году окончил Вустерский колледж (англ.) со степенью бакалавра гуманитарных наук по социологии.[1][2] В 1970—1971 годы — студент-ассистент (англ.) кафедры социологии Индианского университета.[2] В 1972 году в Индианском университете получил степень магистра гуманитарных наук по социологии.[2]

В 1971—1974 годы — преподаватель-ассистент кафедры социологии Индианского университета.[2] В 1973—1974 годы — кенкюша (приглашённый исследователь) Лаборатории сельскохозяйственной политики Университета Симане (англ.).[2]

В 1975 году в Индианском университете получил учёную степень доктора философии по социологии защитив диссертацию по теме «Политическая культура, политическая деятельность и социальная структура в сельской Японии» (англ. Political Culture, Political Activity and Social Structure in Rural Japan).[1][2]

В 1975—1976 годы — старший преподаватель отделения общественных наук Альфредского университета (англ.).[2] В 1976—1978 годы — старший преподаватель кафедры социологии, антропологии и социальной работы Техасского университета в Остине.[2] В 1978—1986 годы — ассоциированный профессор кафедры социологии, антропологии и социальной работы Техасского университета в Остине и помощник директора Центра общественных исследований.[2] В 1985 году — приглашённый преподаватель Илиффской школы теологии (англ.).[2] В 1986 году — профессор кафедры социологии, антропологии и социальной работы Техасского университета в Остине и помощник директора Центра общественных исследований.[2] В 1987 году — преподаватель Илиффской школы теологии (англ.).[2] В 1987—1991 годы — профессор и заведующий кафедрой социологии и антропологии Индианского университета — Университет Пердью в Форт-Уэйне (англ.).[2] В 1991—2012 годы — профессор кафедры социологии Индианского университета — Университет Пердью в Форт-Уэйне (англ.).[2][3]

Умер 4 мая 2015 года в Блумингтонской больнице центра здравоохранения Индианского университета «Indiana University Health (англ.)».[1] 8 мая состоялась кремация.[1]

Владел японским (разговорный и частично чтение), испанским (чтение и частично разговорный), французский (чтение), севернокитайский язык (средний уровень: разговорный и чтение).[2]

Сотрудничал с такими учёными, как Дэвид Бромли и Джефри Хэдден.[4]

Член студенческой общественной организации Вустерского колледжа Beta Kappa Phi (англ.).[1]

Добровольный ведущий на блумингтонском общественном радио WFHB (англ.).[1]

Научная деятельность

Личная жизнь

27 июня 1970 года в городе Спрингфилде штата Иллинойс женился на Жанет Энн Кликна.[1] От этого брака имел двоих детей — дочь Эбигейл и сына Эндрю.[1]

Имел чёрные пояса по дзюдо и карате.[1]

Научные труды

Монографии

  • Bromley D. G., Shupe A. D. «Moonies» in America: Cult, Church, and Crusade. — Beverly Hills: SAGE Publications (англ.), 1979. — 263 p.
  • Shupe A. D. The New Vigilantes: Anti-Cultists, Deprogrammers and the New Religions. — Beverly Hills: SAGE Publications (англ.), 1980. — 267 p.
  • Shupe A. D. Six Perspectives on New Religions: A Case Study Approach. — Lewiston and Queenston: Edwin Mellen Press, 1981. — 235 p. — ISBN 0-88946-983-0.
  • Bromley D. G., Shupe A. D. Strange Gods: The Great American Cult Scare. — Boston: Beacon, 1981. — 249 p. — ISBN 0-8070-3256-5.
  • Bromley D. G., Shupe A. D., Oliver D. L. The Anti-Cult Movement in America: A Bibliography and Historical Survey. — New York: Garland Press, 1984. — 169 p.
  • Bromley D. G., Shupe A. D. A Documentary History of the Anti-Cult Movement. — Arlington: University of Texas Center for Social Research Press, 1986. — 376 p.
  • Shupe A. D., Heinerman J. The Mormon Corporate Empire. — Boston: Beacon, 1986. — ISBN 0-8070-0406-5.
  • Shupe A. D., Hadden J. Televangelism, Power and Politics on God’s Frontier. — Henry Holt & Co, 1988. — 325 p. — ISBN 0-8050-0778-4.
  • Shupe A. D. The Darker Side of Virtue: Corruption, Scandal, and the Mormon Empire. — Prometheus Books, 1991. — 168 p. — ISBN 0-87975-654-3.
  • Bromley D. G., Shupe A. D. Anti-Cult Movements in Cross-Cultural Perspective. — New York and London: Garland Publishing, 1994. — ISBN 0-8153-1428-0.
  • Shupe A. D., Stacey W. A., Hazlewood L. H. The Violent Couple. — Westport: Praeger Publishers, 1994. — 182 p.
  • Shupe A. D., Darnell S. E. Agents of Discord: The Cult Awareness Network, Deprogramming and Bad Science. — New Brunswick: Transaction, 2006. — ISBN 0-7658-0323-2.
  • Shupe A. D. Spoils of the Kingdom — Clergy Misconduct and Religious Community. — University of Illinois Press, 2007. — ISBN 0-252-03159-8, ISBN 978-0-252-03159-5.

Статьи

  • Shupe A. D., Darnell S. E., Moxon K. The Cult Awareness Network and the Anticult Movement: Implications for NRMs in America // New Religious Movements and Religious Liberty in America / edited by Derek H. Davis and Barry Hankins. — Waco: J. M. Dawson Institute of Church-State Studies and Baylor University Press, 2002. — ISBN 0-929182-64-2.
  • Shupe A. D., Bromley D. G., Darnell S. E. The North American Anti-cult Movement: Vicissitudes of Success and Failure // The Oxford Handbook of New Religious Movements / ed. by James R. Lewis. — NY: Oxford University Press, 2004. — P. 184–205.
  • Shupe A. D. Anticult Movements // Encyclopedia of Religion / ed. Lindsay Jones. — 2nd edition. — Thomson/Macmillan, 2005. — Vol. 1. — P. 395–397.
  • Shupe A. D. Deprogramming // Encyclopedia of Religion / ed. Lindsay Jones. — 2nd edition. — Thomson/Macmillan, 2005. — Vol. 4. — P. 2291–2293.

Редакция

  • Religion and Politics in Comparative Perspective: Revival of Religious Fundamentalism in East and West / Bronislaw Misztal & Anson Shupe (Eds.). — Praeger Publishers, 1992. — 240 p. — ISBN 0-275-94218-X.
  • Religion, Mobilization, and Social Action / Bronislaw Misztal & Anson Shupe (Eds.). — Praeger Publishers, 1998. — 260 p. — ISBN 0-275-95625-3.
  • Bad Pastors: Clergy Misconduct in Modern America / Edited by Anson Shupe, William A. Stacey, Susan E. Darnell. — New York: New York University Press (англ.), 2000. — ISBN 0-8147-8147-0.

Напишите отзыв о статье "Шуп, Энсон"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [allenfuneralhome.org/obituaries/dr-anson-andy-shupe.aspx Dr. Anson "Andy" Shupe] // Allen Funeral Home and Crematory. — 04.05.2015. [archive.is/CLJLr Архивировано] из первоисточника 17 июня 2015.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [www.ipfw.edu/departments/coas/depts/sociology/about/docs/Shupe-vitae.pdf Curriculum Vitae] // Indiana University – Purdue University Fort Wayne (англ.).
  3. [www.ipfw.edu/departments/coas/depts/sociology/about/shupe.html Anson Shupe], profile at Indiana University — Purdue University.
  4. Bromley, 1998, p. 467.

Литература

Отрывок, характеризующий Шуп, Энсон

– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.