Шютце, Христиан Генрих

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Христиан Генрих Шютце (15 февраля 1760, Альтона — 23 июля 1820, Гольштейн) — германский богослов и религиозный писатель.

Его жизнь была небогата событиями. Родился в семье профессора Готтфрида Шютце, в 1785 году получил богословское образование, после чего служил пастором в Круммендайке, в 1787 году был переведён в Баркау, а затем в Гольштейн, где служил до конца жизни. Свои первые богословские работы, «Shakspeares Geist» (1780) и «Gedichte» (1781), написал ещё студентом. Как богослов был приверженцем рационализма и являлся одним из главных противников пастора Хармса, написав несколько работ с критикой взглядов последнего.

Основные работы: «Die Versuchung. Ein Empörungsversuch jüdischer Priester» (1793); «Kritik der Hypothese einer innern Versuchung im Verstandsvermögen Jesu» (1796); «Kritik der Vernunftgründe wider die Schrecken des Todes» (1795); «Lebensbetrachtung bei dem Gedanken an den Uebertritt in die Ewigkeit» (1797); «Kritik d. mythologischen Beruhigungsgründe» (1799).

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Шютце, Христиан Генрих"



Ссылки

  • [de.wikisource.org/wiki/ADB:Sch%C3%BCtze,_Christian_Heinrich Статья в ADB (нем.).]

Отрывок, характеризующий Шютце, Христиан Генрих


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.