Шют, Невил

Невил Шют Норвей
Nevil Shute Norway
Невил Шют, 1949
Дата рождения:	17 января 1899(1899-01-17)
Место рождения:	Лондон
Дата смерти:	12 января 1960(1960-01-12) (60 лет)
Место смерти:	Мельбурн
Гражданство:	Великобритания
Род деятельности:	писатель, авиаинженер
[www.lib.ru/INPROZ/SHUT/ Произведения на сайте Lib.ru]

Невил Шют Норвей (англ. Nevil Shute Norway, 17 января 1899, Илинг, Лондон — 12 января 1960, Мельбурн) — английский писатель и авиаинженер.

Жизнь и творчество

Невил Ш. Норвей родился в семье государственного служащего. Уже в детстве интересовался техникой, в особенности самолётостроением, мечтал стать пилотом. Закончил военное лётное училище, затем работал в самолётостроительной фирме, участвовал в государственном проекте по развитию авиации. Создал и до 1938 года возглавлял самолётостроительную фирму «Эйрспид». В годы Второй мировой войны возглавлял инженерно-технический отдел в британском Адмиралтействе (в 1940—1944). В 1948 году Шют совершает перелёт на собственном самолёте в Австралию, где работал над книгой; в 1949 таким же образом возвращается обратно в Англию. Однако уже в июле 1950 года вместе со всей семьёй переселяется в Австралию. Переезд на дальний континент был кроме всего прочего обусловлен политическими взглядами Шюта-консерватора, не желавшего жить в стране, возглавляемой лейбористами.

Желание стать писателем родилось у успешного инженера и бизнесмена ещё в 20-е годы. В Австралии он продолжал писать, уделяя часть своего времени уходу за фермой и хозяйством. Писатель избегал литературной среды, окружение Шюта составляли люди, близкие ему по духу — инженеры, моряки и лётчики, бизнесмены, фермеры. Обострялась болезнь сердца, и Шют был вынужден отказаться сперва от самостоятельного управления своим самолётом, а затем и гоночным автомобилем.

Романам Невила Шюта присуща способность технического и политического предвидения. Так, его роман «Совершенно секретно», написанный в 1942 году, был задержан военной цензурой и опубликован только в 1945 году, так как британские военные власти увидели в нём перспективные предложения, использованные впоследствии, в 1944 во время высадки в Нормандии. Аналогично и роман «Нет пути», изданный в 1947 году, поведал читателю о проблемах в самолётостроении, реально наступивших в 1953—1954 и приведших к авиакатастрофам самолётов типа «Комета».

Настоящей литературной сенсацией стал вышедший в 1957 году роман Невила Шюта «На берегу», по которому через 2 года был снят американским кинорежиссёром Стенли Крамером художественный фильм с Грегори Пеком и Авой Гарднер в главных ролях. Книга и фильм, поставленный по ней, в которых главной темой является мир после Третьей мировой, ядерной войны, воспевает любовь и верность долгу, человеческое мужество и чувство товарищества.

Из других романов Н.Шюта можно назвать «Одинокая дорога» (1932) — первый роман писателя, уже имевший успех; «Пастораль» (1944) — о жизни военного лётчика; «Крысолов» (1942) — о спасении детей в годы Второй мировой войны во Франции; «Город как Элис» (1950) — ставший мировым бестселлером и переиздаваемый до настоящего времени; «В сезон дождей» (1953) — действие которого происходит в середине 80-х годов XX века, роман «Сдвиг по фазе» (1951). Всего Н.Шютом было написано 23 романа, сделавших его, как было указано в некрологе на его смерть в американском журнале «Time», «самым продаваемым автором из нынешних британских писателей».

Писатель скончался от сердечного приступа в машине «Скорой помощи», везшей его с фермы в городскую больницу Мельбурна.

Невил Шют в России

По воспоминаниям переводчицы Норы Галь, роман Шюта «Крысолов» она получила для рецензирования в журнале «Интернациональная литература» от его сотрудника литературоведа Б. А. Песиса сразу после выхода книги. Книга увлекла её, и Нора Галь перевела роман, который, таким образом, стал её дебютом в области художественного перевода. Однако, вспоминает переводчица,

Тогда «Крысолов» так и не был напечатан, убоялись развязки: как это старик англичанин, уведя семерых детишек от фашистских бомбежек на дорогах Франции, не оставил их под бомбами в Лондоне, а отправил за океан к дочери — жене богатого американца? Не принято было в столь выгодном свете представлять Америку. По милости такой вот логики добрый и мудрый странник-крысолов долгих сорок лет прозябал, забытый, у меня в шкафу — до публикации летом 1983-го в журнале «Урал».

Фильмография

• «Одинокая дорога» The Lonely Road (1936)
• «Крысолов» Pied piper (1942)
• «Землепад» Landfall (1949)
• «Нет трассы в небо» No highway in the sky (1951)
• «Город как Элис» A town like Alice (1956)
• «На берегу» On the Beach (1959)
• «Город как Элис»  A town like Alice (TV Mini-Series) (1981)
• «Дальние страны» The Far Country (1988)
• «На последнем берегу» On the Beach (2000)

Отрывок, характеризующий Шют, Невил

– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.