Шёберг, Альф
Поделись знанием:
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
(перенаправлено с «Шёберг Альф»)
| Альф Шёберг | |
| Alf Sjöberg | |
 | |
| Имя при рождении: |
Sven Erik Alf Sjöberg |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
| Награды: |
«Гран-при» (главный приз) Каннского кинофестиваля (1946, 1951) |
Альф Шёберг (швед. Alf Sjöberg; 21 июня 1903, Стокгольм — 16 апреля 1980, Стокгольм) — шведский режиссёр театра и кино.
Биография и творчество
Шёберг считается одним из крупнейших режиссёров в истории шведского театра[1]. В течение пятидесяти лет, в 1930—1980 годах, он был главным режиссёром Королевского драматического театра в Стокгольме, где поставил большое количество спектаклей. Шёберг считается учителем Ингмара Бергмана[1].
Шёберг также поставил 18 кинофильмов и стал одним из пионеров театра на шведском телевидении. Его телепостановка «Гамлета» (1955) стала важной вехой в истории телевидения Швеции. Шёберг дважды выигрывал главный приз Каннского кинофестиваля, оба раза разделив его с другими режиссёрами. В 1946 году он был удостоен «Гран-при» за фильм «Ирис и лейтенант» (в тот год главный приз был разделён между одиннадцатью фильмами, то есть почти всеми, бывшими в конкурсной программе), а в 1951 стал лауреатом за фильм «Фрёкен Юлия» вместе с Витторио де Сика (тот был отмечен за ленту «Чудо в Милане»).
Шёберг погиб в автокатастрофе 16 апреля 1980 года на пути в Королевский драматический театр, где должна была состояться репетиция.
Постановки в театре Драматен
- 1930: Маркуреллы из Вадчепинга (Яльмар Бергман)
- 1930: Клаус большой и Клаус маленький (Густаф аф Гейерстам)
- 1933: Любовь под вязами (Юджин О'Нил)
- 1940: Много шума из ничего (Шекспир)
- 1944: Венецианский купец (Шекспир)
- 1944: Кровавая свадьба (Ф. Гарсиа Лорка)
- 1946: Двенадцатая ночь (Шекспир)
- 1947: Йун Габриэль Боркман (Генрик Ибсен)
- 1947: Дом Бернарды Альбы (Ф. Гарсиа Лорка)
- 1948-1949: Семейная вечеринка (Т.С.Элиот)
- 1949: Фрёкен Юлия (Стриндберг)
- 1949: Смерть коммивояжёра (Артур Миллер)
- 1952: Философский камень (Пер Лагерквист)
- 1953: Ромео и Джульетта (Шекспир)
- 1954: Эскориал (Мишель де Гельдерод)
- 1955: Дикая утка (Ибсен)
- 1956: Сон в летнюю ночь (Шекспир)
- 1958: Мера за меру (Шекспир)
- 1959: Власть тьмы (Л.Толстой)
- 1961: Стулья (Ионеско)
- 1961: Король Иоанн (Шекспир)
- 1963: Швейк во Второй мировой войне (Брехт)
- 1964: Как вам это понравится (Шекспир)
- 1965: Мамаша Кураж и её дети (Брехт)
- 1972: Местер Улуф (Стриндберг)
- 1978: Учреждение (Антонио Буэро Вальехо)
- 1980: Школа жён (Мольер)
Напишите отзыв о статье "Шёберг, Альф"
Примечания
Ссылки
- Альф Шёберг (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Шёберг, Альф
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
