Шёнинг, Ганс Адам фон

Ганс Адам фон Шёнинг

Ганс Адам фон Шёнинг (нем. Hans Adam von Schöning; 1 октября 1641, Тамзель близ Кюстрина — 28 августа 1696, Дрезден) — бранденбургский и саксонский генерал-фельдмаршал.

Биография

Учился в Виттенбергском университете. Путешествовал по Франции, Италии, Испании, Португалии и Англии и в 1664 году был принят в орден Святого Иоанна Иерусалимского.

В 1667 году Шёнинг поступил на Бранденбургскую военную службу. Получил роту в созданном кавалерийском полку принца Дессауского. В чинах полковника он в 1672 и 1673 годах принимал участие в походах в Вестфалию.

В 1674 году служил в прусском контингенте при имперской армии, собранной в лагере при Страсбурге против Франции. В этой кампании Шёнинг отличился при взятии замка Вассенгейм, после чего присоединился к курфюрсту Фридриху-Вильгельму I для изгнания шведов из Померании.

Зимой 1676 года, во время войны со шведами взял штурмом Уккермюнде и Анклам. Участвовал в осаде и взятии Штеттина 16 декабря 1677 года, за что получил чин генерал-майора.

При высадке на остров Рюген в 1678 году он командовал правым крылом и первым высадился на берег острова.

Зимой 1679 года 16 000 шведов вторглись из Лифляндии в Восточную Пруссию. Курфюрст с удивительной быстротой отреагировал на это, прибыв из Померании и прогнав противника за реку Мемель, поручив дальнейшее преследование Шёнингу с 1000 кавалеристами и 500 драгунами. 28 января этот отряд настиг неприятеля, разбил остатки вражеской армии и преследовал их до Риги.

5 мая 1684 года Шёнинг был пожалован в генерал-лейтенанты и вскоре после этого губернатором Берлина и командиром лейб-гвардии, а в 1885 году тайным гражданским и военным советником.

В июне 1686 года Бранденбургский курфюрст отправил 8000 солдат в Венгрию, на помощь императору против турок, поручив командование Шёнингу. 2 сентября при штурме Офена, Шёнинг составил план штурма и командовал атакой средней штурмовой колонны. Город был взят, а 3 сентября сдался и замок. Император хотел наградить Шёнинг 5000 червонцев, но тот отказался их взять и вместо этого получил шпагу, осыпанную алмазами и стоимостью 20 000 талеров.

После смерти Великого курфюрста, его преемник, Фридрих III, пожаловал Шёнинга генерал-фельдмаршалом.

В этом звании он командовал в 1688 году, в войне с Францией, нижнерейнской армией, состоявшей из 25 000 бранденбуржцев, 4000 мюнстерской пехоты и 1000 голландской кавалерии. 1 марта Шёнинг с кавалерией перешел через Рейн, захватил на следующий день французский конвой с хлебом и разбил при Урдингене генерала Сурди с 6000 кавалерии, двинувшегося из Нейсса на встречу с конвоем. Французы были вынуждены отступить из герцогства Клеве до Бонна. После этого Шёнинг взял укрепленный замок Линн, 16 мая Рейнберг, а 17 мая Кайзерверт.

Курфюрст, прибыв в Бонн отрядил 19 августа Шёнинга с 10 000 против маршала Буффлера, который на левом берегу Мозеля разрушал Кохейм, Майен и другие места. При появлении Шёнинга, Буффлер отступил на позицию у Монроиля, после чего Шёнинг с пехотой вернулся в лагерь у Бонна, оставив кавалерию у Эйфеля.

30 августа генералу Барфусу было приказано с 6000 человек отправиться на осаду Майнца. Перед самым выступлением он завел спор с фельдмаршалом, причем оба генерала обнажили шпаги, за что по приказанию курфюрста оба были арестованы. Только после взятия 4 октября Бонна им вернули шпаги, и тогда же Шёнинг получил отставку. Он тотчас же был приглашен на службу Венецианской республики и сасксонского курфюрста Иоганна Георга III, предпочтя последнюю, куда и был принят в 1691 году в чине фельдмаршала и тайного военного советника. Более 30 опытнейших бранденбургских офицеров перешли вслед за ним на саксонскую службу.

В мае 1691 года Шёнинг отправился с курфюрстом на Рейн, где имел неприятности с имперским генерал-фельдмаршалом Капрарой, который находился в тайных отношениях с французским фельдмаршалом Лоржем. Шёнинг советовал курфюрсту Иоганну Георгу IV, наследнику Иоганна Георга III, уменьшить саксонский контингент до 3000 человек, для похода 1692 года. Австрийский кабинет не смог простить ему этого и когда Шёнинг весной 1692 года находился в Теплице на лечении, император Леопольд велел схватить его и заточить в крепости Шпильберг. Старания курфюрста освободить его не принесли успеха и Шёнинг остался в заточении. В 1694 году он был переведен из Шпильберга в Вену. Герцог Фридрих Август, наследовавший своему брату курфюрсту Иоганну Георгу IV 24 апреля 1694 года сумел исходатайствовать Шёнингу свободу. Манифест от 5 сентября 1694 года восстановил его во всех титулах и должностях, но 28 августа 1696 года Шёнинг умер в столице Саксонии Дрездене.

Литература

• Военный энциклопедический лексикон (в 14 томах). Второе исправленное издание под общим руководством М. И. Богдановича. СПб, 1852—1858. Том 14.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Шёнинг, Ганс Адам фон

– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.