Шёнинг, Герхард

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Герхард Шёнинг (норв. Gerhard Schøning; 2 мая 1722, Лофотенские острова — 18 июля 1780, Копенгаген) — норвежско-датский историк, просветитель, педагог. Доктор философии (с 1748).

Считается первым профессиональным норвежским историком и одним из пионеров норвежского национального самосознания и национального романтизма.





Биография

Родился на Лофотенских островах в семье купца-датчанина. Учился в Тронхеймской кафедральной школе при Нидаросском соборе, где изучал латинский, греческий, иврит, норвежский и теологию.

С 1744 — кандидат богословия, с 1751 — ректор упомянутой кафедральной школы.

С 1765 — профессор истории и риторики Рыцарской академии в Соре, с 1774 — юстиц-советник, с 1775 — тайный архивариус Королевских архивов в Копенгагене.

В 1767 был одним из основателей Королевского норвежского исторического общества в Тронхейме, объединявшего видных представителей интеллигенции всей страны, в том числе Йохан Гуннерус, известный ботаник, естествоиспытатель.

В 1773—1775 получил королевскую стипендию для поездки в Норвегию, где провел исследования образа жизни и древних традиций норвежцев. Результатом поездки стала уникальная коллекция текстов и рисунков, которая была использована им для написания своих исторических трудов. Записки о его путешествиях опубликованы в трех томах в 1910—1926.

После его смерти, согласно воле Г. Шёнинга собранная им библиотека около 11 000 томов была передана в «Det Norske Kongelige Videnskabers Selskab» в Тронхейме.

Научно-просветительская деятельность

Герхард Шёнинг — автор ряда исторических трудов, главные из которых — «История Норвежского государства» («Norges riiges historie», v. 1-3, Kbh., 1771—1781, изложение доведено до 966 года). В 1770-е годы Герхард Шёнинг в своей незавершенной «Истории Норвежского государства» нарисовал яркую картину Норвегии эпохи викингов. Уже в самом заглавии книги содержался призыв к борьбе. Не случайно труд Шейниса вызвал раздражение датских властей.

В своих работах отразился подъем национальных чувств норвежского народа, стремился показать великое прошлое Норвегии, еë древнюю культуру.

Избранные труды

  • Forsøg til de nordiske landes, særdeles Norges, gamle Geografi, 1751
  • Forbedringer til den gamle danske og norske Historie, 1757
  • Om de norskes og en Del andre nordiske Folks Oprindelse, 1769
  • Om de gamle Grækeres og Romeres Kundskab om de nordiske Lande
  • Norges Riiges Historie , 1771
  • Reise som giennem en Deel af Norge i de Aar 1773, 1774, 1775 paa Hans Majestets Kongens Bekostning
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Шёнинг, Герхард"

Литература

  • [runeberg.org/dbl/15/0453.html Dansk biografisk Lexikon. Schøning Gerhard]  (датск.)

Отрывок, характеризующий Шёнинг, Герхард


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.