Шёрнер, Фердинанд

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Шёрнер»)
Перейти к: навигация, поиск
Фердинанд Шёрнер
Ferdinand Schörner

Шёрнер в Греции, апрель 1941 года.
Дата рождения

12 июня 1892(1892-06-12)

Место рождения

Мюнхен, Королевство Бавария, Германская империя

Дата смерти

2 июля 1973(1973-07-02) (81 год)

Место смерти

Мюнхен, Бавария, ФРГ

Принадлежность

Германская империя Германская империя,
Веймарская республика Веймарская республика,
Третий рейх Третий рейх

Род войск

пехота

Годы службы

19111945

Звание

генерал-фельдмаршал

Командовал

Группа армий «Южная Украина»[1],
Группа армий «Север»,
Группа армий «Центр»,
Генеральный штаб

Сражения/войны

Первая мировая война:
Битва при Капоретто
Вторая мировая война:
Польская кампания,
Французская кампания,
Операция Барбаросса,
Тартуская операция,
Висло-Одерская операция,
Пражская операция (1945)

Награды и премии
Автограф

Фе́рдинанд Шёрнер (нем. Ferdinand Schörner; 12 июня 1892, Мюнхен, Королевство Бавария, Германская империя2 июля 1973, Мюнхен, Бавария, ФРГ) — последний (по дате смерти) генерал-фельдмаршал армии Третьего рейха и единственный, кто дослужился в германской армии до этого высшего воинского звания, начав службу рядовым солдатом. Кавалер Рыцарского креста Железного креста с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами, а также множества других наград нацистской Германии.





Биография

Фердинанд Шёрнер родился 12 июня 1892 года в Мюнхене в семье офицера полиции.

В октябре 1911 года был призван на военную службу, рядовым в лейб-гвардейском Баварском пехотном полку Германской имперской армии.

В 1913 году уволен в запас в звании вице-фельдфебель.

В годы Первой мировой войны

С началом Первой мировой войны Фердинанд Шёрнер вернулся на военную службу в качестве вольноопределяющегося. В ноябре 1914 года получил временное звание лейтенанта (без патента). Официально звание лейтенанта получил в декабре 1917 года — в то время Шёрнер командовал 12-й ротой лейб-гвардейского Баварского пехотного полка Германской имперской армии, и был награждён высшим прусским военным орденом «Pour le Mérite»«» (орден «За заслуги») (05.12.1917) за отличие в битве при Капоретто. Ранее он уже был награждён Железными крестами обеих степеней, двумя баварскими орденами и одним австрийским орденом.

Первую мировую войну закончил в звании обер-лейтенанта, три раза был тяжело ранен..

Между мировыми войнами

Остался на военной службе в рейхсвере. Участвовал в подавлении нацистского «Пивного путча» в 1923 году. К началу Второй мировой войны — полковник.

Во время Второй мировой войны

Во время Второй мировой войны Фердинанд Шёрнер участвовал в Польской кампании вермахта 1939 года в должности командира 98-го горно-егерского полка, награждён планками к Железным крестам (повторное награждение). Участвовал во Французской кампании 1940 года. В Балканской кампании 1941 года командовал 6-й горной дивизией (генерал-майор), за прорыв греческой обороны («линии Метаксаса») 20 апреля 1941 года награждён Рыцарским крестом.

В 1942—1943 годах Шёрнер был командующим 19-м горным корпусом в Лапландии (генерал-лейтенант). С октября 1943 года командовал 40-м танковым корпусом на Украине (генерал горных войск). 17 февраля 1944 года награждён Дубовыми Листьями (№ 398) к Рыцарскому кресту.

С 7 апреля 1944 года был командующим группой армий «Южная Украина»[1] (генерал-полковник), с 25 июля 1944 года — командующим группой армий «Север».

К 1944 году Шёрнер пользовался особым доверием Гитлера[2].

28 августа 1944 года награждён Мечами (№ 93) к Рыцарскому кресту с Дубовыми Листьями, а 1 января 1945 — награждён Бриллиантами (№ 23) к Рыцарскому кресту с Дубовыми Листьями и Мечами. С 16 января 1945 года Шёрнер назначен командующим группой армий «Центр». В конце войны, 5 апреля 1945 года, Гитлер присвоил Шёрнеру звание генерал-фельдмаршала. 30 апреля 1945 года был указан Гитлером в свом завещании как министр обороны в новом правительстве Деница.

После окружения Берлина, за несколько дней до его падения, исполняя приказ Гитлера, начал отвод войск в район Праги с намерением превратить город во «второй Берлин». 7 мая, после того, как войска ГА «Центр» были почти окружены к востоку от Праги, отдал приказ отступать на запад.

15 мая 1945 года взят в плен американскими войсками и в конце мая 1945 передан советскому командованию.

После войны

Содержался в Бутырской, Лефортовской и Владимирской тюрьмах. 11 февраля 1952 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Шёрнера к 25 годам заключения в советских лагерях. В апреле 1952 года указом Президиума Верховного совета СССР приговор был сокращен до 12,5 лет заключения. 7 января 1955 года был отпущен в ФРГ.

В 1957 году мюнхенским судом был приговорён к 4,5 годам лишения свободы за вынесенные Шёрнером расстрельные приговоры подчинённым ему немецким солдатам за трусость и другие прегрешения. После отбытия наказания жил в безвестности в Мюнхене до своей смерти в 1973 году. Он стал последним живущим гитлеровским фельдмаршалом (незадолго до его смерти 10 июня скончался Эрих фон Манштейн).

Критика

В мемуарах участников Восточной кампании вермахта встречаются неоднократные неодобрительные отзывы о Фердинанде Шёрнере, например:

«Генерал горных частей (егерей) Дитль, профессиональный до мозга костей офицер, как-то сказал о Шёрнере, что тому было бы лучше служить фельджандармом (которых солдаты именовали „цепными псами“), чем генералом. Это мнение широко разделялось в войсках, которые все еще были восприимчивы в том, что касалось их руководителей. Любопытно, что этот же самый генерал, не проявивший никакого понимания своих войск на фронте и бессердечно осудивший их на смерть своими приказами любой ценой удерживать неудерживаемые позиции, в конце войны попал в плен к американцам в одной альпийской хижине, куда он бежал в попытке уйти от ответа за свои дела после сдачи Германии. Когда он попал в плен, на нем был традиционный баварский альпийский костюм, который он выменял на свою униформу и золотой партийный значок. Лишь за несколько недель до этого он подверг массовым казням немыслимое количество своих солдат за подобные проявления трусости».

Бидерман Г. [militera.lib.ru/memo/german/bidermann_gh/10.html В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчёта.] — М.: Центрполиграф, 2005.

Напишите отзыв о статье "Шёрнер, Фердинанд"

Литература

  • Florian Berger. Mit Eichenlaub und Schwertern. Die höchstdekorierten Soldaten des Zweiten Weltkrieges. — 2. — Wien: Selbstverlag Florian Berger, 2000. — 415 p. — ISBN 3-9501307-0-5.
  • [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 790—791. — 500 000 экз.

Примечания

  1. 1 2 [mil.ru/winner_may/parad/his_docs/more.htm?id=15788@cmsPhotoGallery Библиотека Генерального штаба. Фотогалерея рассекреченных документов: «Бои за Севастополь» за период апрель-май 1944 года. — Письмо Шёрнера командующему войсками вермахта в Крыму и на Кавказе Эрвину Густаву Йенеке от 22 апреля 1944 года.] Официальный сайт Министерства обороны Российской Федерации // mil.ru
  2. [lib.ru/MEMUARY/GERM/guderian.txt Гейнц Гудериан. «Воспоминания солдата». - Смоленск.: «Русич», 1999.]

Ссылки

  • [www.ww2awards.com/person/1054 Награды Шёрнера.]  (англ.) // ww2awards.com

Отрывок, характеризующий Шёрнер, Фердинанд

Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.