Тимофей Григорьевич Скряба Травин

Тимофей Григорьевич Скряба Травин

Тимофей (Василий) Григорьевич Скряба Травин (1427 — 1500) — боярин и воевода великого князя Ивана III; землевладелец Суздальского и других уездов.

Биография. Семья, дети

Рюрикович, потомок удельных князей Фоминских (пятое колено от князя Фёдора Константиновича Красного), которые перешли на службу к московским князьям, потеряв свои родовые земельные уделы и княжеские титулы в конце XIV — начале XV веков. Его отец, Григорий Семёнович Собакин Травин по прозвищу «Мороз», приходился родным дядей известному воеводе Салтыку Травину Ивану Ивановичу (основателю боярского рода Травиных). Сам же Тимофей Григорьевич Скряба стал родоначальником московского боярского рода Скрябиных. Имел четырёх сыновей:

• Щавью (или Ивана), входившего в 1495 г. в состав свиты Ивана III в период похода на Новгород Великий и казнённого в 1497 году по обвинению в заговоре Владимира Гусева;
• Осипа (или Иосифа), постригшегося в монахи и оставившего своё новгородское поместье в 1500 году (в ряде источников он показан старшим сыном);
• Григория;
• Фёдора.

Все они, как и потомки Фёдора, носили родовое прозвание Скрябиных. Из этого рода происходят Скрябин Михаил Фёдорович, «галичский сын боярский» Скрябин Матвей Иванович, Скрябина Антонина Владимировна (все они - потомки Фёдора).

Тимофей Скряба в годы молодости, совместно с Иваном Ивановичем Салтыком Травиным и другими, принимал участие в походах русских войск на Югру, Казань, Вятку (1465, 1469, 1489 годы). В 1498 году Тимофей Скряба предпринимает успешные военные действия против литовцев и поляков, захватив территорию в районе сёл Луково и Шибнево на Днепре, что очень не нравилось великому литовскому князю Александру Казимировичу, женатому на дочери великого князя Ивана III — Елене, который стал жаловаться на Тимофея Скрябу. Всё это, как и казнь его старшего сына Щавея (Ивана) Тимофеевича Скрябина, привело к удалению Скрябиных и Травиных от великокняжеского двора. Ещё до этого опала постигла и воеводу Ивана Ивановича Салтыка Травина (за его участие в заговоре Василия Борисовича Тучко Морозова), московский двор которого был распущен, а его «послужильцы испомещены» в Новгороде Великом (в списке его послужильцев значились известные дворянские фамилии, например, Колокольцовы). Несмотря на пошатнувшееся положение при дворе великого князя, боярин Тимофей Григорьевич Скряба Травин всё же оказался приглашенным в 1500 году на свадьбу дочери великого князя Ивана III — Федосьи Ивановны с князем Холмским. После этого имя Скрябы Травина Тимофея Григорьевича в летописях не упоминается. Он мог быть отправлен на жительство в своё дальнее поместье в Новгород Великий или же скончался. Это закономерное следствие опалы, которая постигла боярские роды Травиных и, особенно, Скрябиных.

Деятельность Скрябы Травина Тимофея (Василия) Григорьевича, который в результате всех этих трагических событий утратил и боярское звание, проходила в тот же период, что и служба крупного сановника, воеводы Скрябы Морозова Тимофея Игнатьевича, внук которого — воевода русских войск в Ливонскую войну Алексей Иванович Скрябин (Морозов) погиб и показан в ряде документов бездетным, однако в некоторых источниках указывается его сын Елизар Алексеевич Скрябин и внук Афанасий Елизарович Скрябин (конец XVI века, Устюг Великий), поэтому параллельно мог существовать и другой род Скрябиных (из потомства бояр Морозовых), который не следует путать с родом Скрябиных Травиных.

Литература

• Зимин А. А. Россия на рубеже XV—XVI столетий (Очерки социально-политической истории). — М.: Мысль, 1982 , с. 138—147
• Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. — М.: 1988, с. 229—232
• Веселовский С. Б. Ономастикон. — М.: 1974, с. 289, 322, 375.
• Спиридов М. Г. Сокращённое описание служб благородного российского дворянства. — М.: 1810, часть 1, с. 151
• Саракаев М. О. Галичская шляхта. — М.: 2005, с. 96, 97, 103.
• Временник МОИДР. — М.: 1851, с. 180—184
• Дворянские роды Российской Империи. — СПб.: 1995, т. 2, с. 205—206
• РГАДА, ф.199 («Портфели Г.-Ф.Миллера»), оп. 2, ед. хр. 736, лл. 18—20
• ЭСБЕ. — СПб.: 1895, т. 30, с. 727
• Памятники истории русского служилого сословия/Составитель А. В. Антонов. — М.:2011, с. 487, 469

Примечания

Щавей(он же — Иван, в ряде источников указано прозвище — Щавель)Тимофеевич Скрябин Травин — приверженец царицы Софьи Фоминичны(Палеолог), супруги царя Ивана III, указан в списке влиятельных лиц при дворе : «князь И. Палецкий, дворяне: Хруль, Скрябин, Гусев, Еропкин, Поярок». См. Славянская энциклопедия. Киевская Русь-Московия в 2-х томах. М.2002, т.2, сс. 414, 512.(в этой энциклопедии нет отдельной статьи о роде Скрябиных Травиных).

Ссылки

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. — СПб., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Тимофей Григорьевич Скряба Травин

Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.