Щеглов, Лев Моисеевич
Поделись знанием:
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
(перенаправлено с «Щеглов Лев Моисеевич»)
| Лев Щеглов | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
Лев Моисе́евич Щегло́в (род. 28 августа 1946[1], Ленинград, РСФСР, СССР) — советский и российский сексолог и психотерапевт, врач высшей квалификационной категории, общественный деятель. Доктор медицинских наук, профессор.
Учредитель и ректор Института психологии и сексологии (Санкт-Петербург), заместитель председателя экспертной комиссии при правительстве Санкт-Петербурга, академик Национальной академии ювенологии, почётный член Украинской академии сексологических исследований, член-корреспондент Международной академии информатизации, член попечительского совета Европейского университета.
Содержание
Биография
Окончил Ленинградский санитарно-гигиенический медицинский институт по специальности «лечебное дело» (1971). Успешно прошёл постдипломные специализации по психиатрии, психотерапии, медицинской психологии, сексопатологии и другие. Исследовал вопросы диагностики неврозов и неврозоподобных состояний, социально-психологические аспекты сексуального поведения, проблемы психосоматических нарушений, сексуальных девиаций и прочих.
Работал врачом-психотерапевтом, организовал первый в городе психотерапевтический кабинет. С 1982 г. — врач высшей квалификационной категории. Был одним из соучредителей Восточно-Европейского института психоанализа (Санкт-Петербург), его преподавателем и ведущим специалистом (1993—2000). Секретарь ассоциации сексологов России (с 1992).
В 1994 году организовал и возглавил кафедру сексологии и сексопатологии факультета социальной медицины Государственной академии имени Маймонида, которой заведовал до 2000 года. С 1996 г. — член Союза кинематографистов России.
Учредитель и член правления Национальной федерации психоанализа (с 1997). Доктор медицинских наук (1998, диссертация — «Неврозы и сексуальные расстройства»), профессор (1999). С 1999 года — учредитель, проректор и декан факультета сексологии Института психологии и сексологии (Санкт-Петербург), с 2002 года — его ректор. Член редакционного совета журнала «СПИД, секс, здоровье»[2] и журнала «Медицинская психология» (Харьков, Украина).
Автор 15 монографий и научно-популярных книг. Автор 130 научных публикаций по проблемам сексологии, психотерапии и психоанализа, более 500 научно-популярных статей и интервью. Автор оригинальной программы переподготовки специалистов по междисциплинарной психологии «Теория и практика психолого-сексологического консультирования». С начала 1990-х активно занимается популяризацией идей здорового секса на радио, телевидении[3][4][5] и в прессе.
Участвует в публичных обсуждениях на темы: роль сексологов в обществе, психология сексуальности, равноправие полов, брак, этика рекламы, социальный климат для людей пожилого возраста, значение пола в сфере труда, политтехнологии и др. Принимал участие в радио и телепередачах — «Адамово яблоко»[6], «Синие страницы», «Спросите у доктора Щеглова», снялся в ряде художественных фильмов.
Член Санкт-Петербургского английского клуба.
Женат, имеет сына.
Библиография
Научно-популярные работы
- Щеглов Л. Записки сексолога. — Амфора, 2009. — ISBN 978-5-367-00947-7.
- Щеглов Л. Всё про секс: от А до Я. — Амфора, Ред Фиш, 2005. — ISBN 5-483-00129-X.
- Щеглов Л., Билич Г. Мужская сексуальность. — Новая Волна, Умеренков, 2004. — ISBN 5-7864-0198-7, 5-94368-039-X.
- Щеглов Л. Энциклопедия секса, или 1001 ночь с доктором Щегловым. — Алетейя, 2002. — ISBN 5-89329-524-2.
- Щеглов Л., Фрай М. Книга извращений. — Амфора, 2002. — ISBN 5-94278-279-2.
- Щеглов Л. Лабиринты плоти или история болезни мадам Елены. — ЛИК, 2000. — ISBN 5-86038-070-4.
- Щеглов Л. Сексология и сексопатология. Врачу и пациенту. — Культ-информ-пресс, 1998. — ISBN 5-8392-0154-5.
- Щеглов Л. Не только о сексе. — Комплект, 1997. — ISBN 5-7837-0026-6.
- Щеглов Л. Неврозы и сексуальные расстройства. — 1996.
- Щеглов Л. Яблоко доктора Щеглова, или Что осталось за кадром. — АРТ-Пресс, 1995. — ISBN 5-87235-031-2.
- Щеглов Л. Доктор Щеглов о сексе. — Фирма «Латона», 1995. — ISBN 5-88577-004-2.
- Щеглов Л. (соавтор). Sex and Russian Society. — IU Press, USA, 1993.
- Щеглов Л. Сексология. Врачу и пациенту. — СПб.: Олма-Пресс, 2001. — 384 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7654-1068-5, 5-224-02421-8.
Научные работы
- Щеглов Л. Групповая ненависть как двигатель новейшей истории // Русский имаго 2000. Исследования по психоанализу культуры. СПб., 2001, с. 114—116.
- Щеглов Л. Некоторые аспекты психоаналитического подхода в сексологической практике. // Вопросы сексологии. СПб., 1992, с. 70-72.
- Щеглов Л. Психосоматическая модель сексуальных расстройств. — СПб., 1993. — 32 с.
- Щеглов Л. Психосоматические соотношения и психоанализ // Вопросы психоанализа. СПб., 1993, с. 76-89.
- Щеглов Л. Эрос в зеркале культуры // Русский имаго 2001. Исследования по психоанализу культуры. СПб., 2002, с. 243—251.
Художественные книги
- Щеглов Л. Лабиринты страсти.
- Щеглов Л. Андрогин.
Роли в кино
- 2003 — «Мангуст». 8-я серия: «Восток — дело тонкое»: Хрептович
- 2002 — «Русские страшилки». 11-я серия: «Братец клон»: Пётр Кукин, учёный
- 1999 — «Улицы разбитых фонарей-2». 12-я серия: «Сердечная недостаточность»: Александр Михайлович Зелинский
- 1998 — «Улицы разбитых фонарей-1». 30-я серия: «Куколка»: Александр Михайлович Зелинский
- 1998 — «Бобака Саскервилей»
Награды и премии
- 2001 — Диплом и медаль премии им. А. Чижевского.
- 2001 — Лауреат премии «Люди нашего города» по номинации «Учёный года».
- 2002 — «Человек года».
Напишите отзыв о статье "Щеглов, Лев Моисеевич"
Примечания
- ↑ [www.biografija.ru/biography/shheglov-lev-moiseevich.htm «Большая биографическая энциклопедия»]
- ↑ [www.aidsjournal.ru/journal/57_10.html Журнал «СПИД, секс, здоровье»]
- ↑ [www.5-tv.ru/video/503612/ «Ночь на Пятом»] 17.12.2009
- ↑ [www.5-tv.ru/programs/broadcast/503031/ «Наболевший вопрос»] 28.12.2008
- ↑ [www.5-tv.ru/video/2204/ «Культурный слой», «Ленинградский телефонный эфир»] 25.04.2009
- ↑ [www.vacansia.ru/info/lev_scheglov_dlja_menja_poterja_ezhednevnika_huzhe_poteri_bumazhnika.html «Лев Щеглов: „Для меня потеря ежедневника хуже потери бумажника“»] 14.02.2008
Ссылки
- [секс.рф/эксперты/щеглов_лев/ Щеглов Лев Моисеевич]
Отрывок, характеризующий Щеглов, Лев Моисеевич
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
