Щеголихин, Иван Павлович

Иван Павлович Щеголихин
Дата рождения:	1 апреля 1927(1927-04-01)
Место рождения:	село Новотроицкое, Карабалыкский район, Кустанайский округ, Казакская АССР, РСФСР
Дата смерти:	13 декабря 2010(2010-12-13) (83 года)
Место смерти:	Алма-Ата, Казахстан
Гражданство:	СССР СССР, Казахстан Казахстан
Род деятельности:	писатель
Годы творчества:	1954—2010
Язык произведений:	русский
Награды:	Народный писатель Казахстана

Ива́н Па́влович Щеголи́хин (1 апреля 1927, село Новотроицкое, Карабалыкский район, Кустанайский округ, Казакская АССР, РСФСР — 13 декабря 2010, Алма-Ата, Казахстан) — народный писатель Казахстана.

Биография

В 1956 г. окончил Алма-Атинский государственный медицинский институт, В 1959 г. заочно — литературный институт им. А. М. Горького.

В 1950—1953 гг. работал на молибденовых рудниках в Хакасии.

В 1956—1957 гг. — санитарный врач республиканской санитарно-эпидемиологической станции.

Член Союза писателей СССР с 1958 года.

Работал редактором, заведующий отделом прозы журнала «Советский Казахстан», собственный корреспондент газеты «Медицинский работник» по Казахстану, литературный консультант Союза писателей Казахстана, заведующий отделом прозы, заместитель редактора, заведующий отделом документальной прозы журнала «Простор».

В 1994—1995 гг. избирался депутатом Верховного Совета Республики Казахстан 13-го созыва, членом Комитета Верховного Совета Республики Казахстан по культуре и печати, СМИ и общественным объединениям.

В 1996—1998 гг. — депутат Сената Парламента РК от города Алма-Ата, член Комитета по международным делам, обороне и безопасности.

В 1998—2003 гг. — депутат Сената Парламента Республики Казахстан.

Первый рассказ «Дочь профессора» был напечатан в 1954 году в журнале «Советский Казахстан». Перевёл на русский язык произведения Мухтара Ауэзова, Сакена Сейфуллина, Сабита Муканова, Габидена Мустафина, Хамзы Есенжанова, Бердибека Сокпакбаева, Малика Габдуллина.

В последние годы активно участвовал в политической жизни, был членом Национального совета при Президенте Республики Казахстан, депутатом Верховного Совета, сенатором Парламента Республики Казахстан.

Награды и звания

Почетный гражданин Карабалыкского района, награждён Почетной Грамотой Президиума Верховного Совета Казахской ССР, медалями «К 100-летию В.И. Ленина», «Ветеран труда». В 1994 году награждён орденом «Парасат».

Библиография

• Снега метельные (1977, сборник)
• Дефицит (1984, роман)
• Должностные лица (1988, роман)
• Не жалею, не зову, не плачу (1991, роман)
• Жёлтое колесо (1994, повесть)
• Слишком доброе сердце
• Хочу вечности
• Холодный ключ забвения
• Бремя выбора. Повесть о Владимире Загорском (Серия «Пламенные революционеры»)

Ссылки

• [idwhoiswho.kz/node/1998 Иван Павлович Щеголихин]

Отрывок, характеризующий Щеголихин, Иван Павлович

– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.