Щедрин, Семён Фёдорович

Семён Щедрин
Дата рождения:	6 (17) апреля 1745(1745-04-17)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	1 (13) сентября 1804(1804-09-13) (59 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Жанр:	пейзажист
Учёба:	Санкт-Петербургская Академия Художеств; Рим, Париж
Влияние:	Эпоха Просвещения
Работы на Викискладе

Семён Фёдорович Щедри́н (6 [17] апреля 1745, Санкт-Петербург — 1 [13] сентября 1804, Санкт-Петербург) — русский художник.

Биография

Сын солдата лейб-гвардейского Преображенского полка. В 1759 поступил в Санкт-Петербургскую Академию Художеств и в 1765 окончил её с золотой медалью и приглашением продолжить обучение за границей. Щедрин решается поехать в Париж, а затем в Рим. В Париже он изучал работы старых и современных художников. Под влиянием эпохи Просвещения, идея существования красоты не только в классических направлениях искусства, но также и в повседневной жизни и природе, Щедрин работал больше на пленэре. В Риме он попал под влияние идей классицизма, что искусство должно отражать работы древности, и таким образом продолжая их успех. Он так и не смог побороть это влияние.

Щедрин возвращается в Санкт-Петербург в 1776 и становится профессором пейзажной живописи в Академии Художеств. Он был назначен рисовать виды дворцов и парков Екатерины Великой, которые привели к возникновению таких работ как «Вид острова Большого пруда в Царскосельских садах» (1777), «Сельский двор в Царском Селе» (1777). После 1780 Щедрин принимает участие в реставрации произведений Эрмитажа и в 1799 он возглавляет новый класс пейзажной живописи. Кульминационным моментом его карьеры были 1790-е годы. Наиболее известные его работы этого периода это виды парков и дворцов в Павловске, Гатчине и Петергофа: The Mill and the Peel Tower at Pavlovsk (1792), «Вид Гатчинского Дворца с Серебряного Озера» (1798), «Вид Гатчинского Дворца с Длинного острова» (1798), «Каменный мост в Гатчине» (1799—1801), «Вид Каменноостровского Дворца через Большую Невку со стороны Строгоновсого берега» (1803). Композиция всех его работ одинакова и соответствует правилам академического классицизма.

Литература

• Сербов Н.,. Щедрин, Семен Федорович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Щедрин, художники // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ильина Т. В., Станюкович-Денисова Е. Ю. Русское искусство 18 века. — М.: Юрайт. — ISBN 978-5-9916-3527-1

Ссылки

• [vsdn.ru/museum/catalogue/category70462.htm Творчество С. Ф. Щедрина на портале «Воскресный день»]

Отрывок, характеризующий Щедрин, Семён Фёдорович

Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.