Щепкин, Николай Николаевич

Николай Николаевич Щепкин
Дата рождения:	7 мая 1854(1854-05-07)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	15 сентября 1919(1919-09-15) (65 лет)
Место смерти:	Москва
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Образование:	Физико-математический факультет МГУ
Партия:	«Союз освобождения», Конституционно-демократическая партия (с 1905)
Отец:	Щепкин, Николай Михайлович
Награды:
Автограф

Никола́й Никола́евич Ще́пкин (7 мая 1854, Москва — 15 сентября 1919, Москва) — российский политический деятель, депутат Государственной думы III и IV созывов.

Образование и участие в войне

Окончил Физико-математический факультет Московского университета. Участвовал вольноопределяющимся в русско-турецкой войне 1877—1878 гг., сражался в авангарде под командованием генерала М. Д. Скобелева, награждён Знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом) и произведён в офицеры.

Муниципальный деятель

После войны служил секретарём Ломжинской казённой палаты (до 1881). Затем был помощником секретаря Московской городской управы (до 1883), гласным Московской городской думы (с 1889). В 1883—1894 — мировой судья в Москве. В 1894—1897 — товарищ (заместитель) городского головы Москвы. На выборах 1908 года, в период политической реакции, не был избран гласным, но уже на выборах 1912 года вновь стал им.

Убеждённый сторонник развития городского хозяйства на основе муниципальных предприятий и заключения займов на их создание и развитие. Был одним из инициаторов программы муниципализации городского транспорта, выкупа городом в 1900 году морально устаревшей сети конно-железных дорог, владельцы которой противились переводу «конки» на электрическую тягу. В результате под руководством городских властей и с использованием размещённых за границей займов в Москве была создана трамвайная сеть. К 1914 г. в Москве уже было около 900 электрических трамваев.

Был товарищем директора Северного страхового общества, членом правления сахарного завода. Лектор Московского коммерческого института и автор учебника по страховому делу.

Либеральный политик

Был членом либерального «Союза Освобождения». Возглавлял либеральную группу гласных Московской городской думы, 30 ноября 1904 г. огласил заявление 66 гласных, в котором говорилось, что Дума

представляет высшему Правительству о неотложной необходимости: установить огорождение личности от внесудебных усмотрений, отменить действие исключительных законов, обеспечить свободу совести и вероисповедания, свободу слова, печати, свободу собраний и союзов.

Участник земских съездов 1904—1905, в июле 1905 был товарищем председателя земско-городского съезда. Член Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы) с октября 1905, когда был избран товарищем председателя московского городского комитета кадетской партии. С 1907 — председатель этого комитета. Был сторонником левого крыла партии. Был автором муниципальной программы партии.

Депутат Государственной думы III и IV созывов от Москвы, член финансовой комиссии и комиссии по рабочему вопросу. Впервые был избран на дополнительных выборах 1909, которые символизировали возрождение влияния кадетской партии после поражения на выборах 1907. Во время Первой мировой войны, с 1914 — член и товарищ председателя главного комитета Всероссийского союза городов. Заведовал всеми учреждениями Союза на Западном фронте.

После Февральской революции 1917 — член московского Комитета общественных организаций. 7 апреля 1917 был назначен председателем Туркестанского комитета Временного правительства в Ташкент вместо упразднённой должности Генерал-губернатора Туркестанского края. С лета 1917 — вновь гласный Московской городской думы. Осенью 1917 был членом Временного совета Российской республики (предпарламента).

Лидер «Национального центра»

В ноябре 1917 был в числе организаторов одной из первых нелегальных антибольшевистских организаций — «Девятки». В 1918 входил в состав «Правого центра» и «Союза возрождения России», с мая 1918 — один из руководителей организации «Всероссийского национального центра». В апреле 1919 возглавил деятельность организации.

Из воспоминаний Астрова:

[Щепкин] был как бы соткан из контрастов и противоречий <…>В работе с другими, подавая яркие реплики, схватывая чужую полезную мысль и отбрасывая острой шуткой или саркастическим замечанием вредную, путаную чужую мысль, он на глазах у собеседников или членов совещания творил и создавал, приводил к точному разрешению иногда очень сложный вопрос <…> С ним редко и трудно сближались. Да и он сам, будучи очень общительным, редко допускал посторонних в свой интимный мир.

— Астров Н. И. Николай Николаевич Щепкин // Памяти погибших. – Париж, 1929. - С. 86-87.

Под его руководством были также военные операции организации. Руководил работой по сбору в центральных военных учреждениях разведывательной информации, лично готовил для пересылки Белому движению шифровки с разведданными о стратегических планах советского командования, о численности, вооружении и дислокации частей Красной армии. Во время наступления войск генерала Н. Н. Юденича на Петроград офицеры из «Национального центра» захватили 13 июня форт «Красная горка», впоследствии не смогшие противостоять артиллерии, прежде всего красного Кронштадта. Через три дня военные подпольного центра покинули руины форта.

28 августа 1919 года в результате провала колчаковского связника поручика Н. П. Крашенинникова Щепкин был арестован органами ВЧК. Во время допросов проявил себя мужественным человеком, не выдал тайн своей организации, спокойно держался в тюремной камере. Большевистский историк М. Н. Покровский утверждал, что «после устранения Щепкина больше не встречается таких крупных фигур»; «Щепкин — чрезвычайно характерный буржуазный республиканец, готовый материал для Кавеньяка или Тьера».

С именем Щепкина связывают деятельность группы из шести человек, которая пыталась координировать сопротивление всех московских антисоветских организаций (так называемый «Тактический центр»), и членство в его военной комиссии. По утверждению Р. Пайпса, документы дела о «Тактическом центре» были сфабрикованы чекистом Аграновым.

15 сентября 1919 года Щепкин вместе с товарищами был казнён в подвалах Лубянки. 23 сентября 1919 года газета «Известия» сообщила о расстреле 67 лиц во главе со Щепкиным.

Щепкин был похоронен в общей могиле на Калитниковском кладбище на востоке Москвы.

Семья

• Дед — знаменитый актёр Михаил Семёнович Щепкин.
• Отец — Николай Михайлович (1820—1886) — гласный Московской городской думы и Московского губернского земского собрания.
• Брат — Евгений Николаевич (1860—1920) — профессор всеобщей истории. Член I Государственной думы. Некоторое время входил в кадетскую партию, с 1919 — член партии большевиков.
• Брат — Вячеслав Николаевич (1863—1920) — филолог-славист, автор работ по славянскому языкознанию и литературе, по палеографии, русским древностям и иконописи.
  • Дочь — Евгения (1882—1922), замужем за С. Д. Лагучёвым, также расстрелянным по делу "Национального центра", умерла вскоре после гибели мужа. После них осталось двое малолетних детей: дочь Екатерина (1916?—?), впоследствии к.х.н. и сын Сергей (1918—1974), впоследствии д.м.н..

Труды

Земская и городская Россия о народном представительстве. — Ростов н/Д., 1905.

Литература

• Памяти погибших. — Париж, 1929.
• Думова Н. Г. Кадетская контрреволюция и её разгром (октябрь 1917—1920). — М., 1982.
• Красная книга ВЧК: В 2-х т. — М., 1989.
• Всероссийский Национальный центр. — М., 2001.
• Пайпс Р. Московские центры. Политический фронт в гражданской войне в России // Вопросы истории. 2009. — № 2. — С. 51-67.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/shepkinnn.html Биография]
• [www.sps.ru/?id=206905&cur_id=42609 Николай Николаевич Щепкин. Биография. Часть 1]
• [www.sps.ru/?id=206905&cur_id=42620 Николай Николаевич Щепкин. Биография. Часть 2]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004165846 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы.] — СПб.: изд. Н. Н. Ольшанскаго, 1910.

Отрывок, характеризующий Щепкин, Николай Николаевич

«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!