Щербинко, Павел Андреевич

Павел Андреевич Щербинко
майор П. А. Щербинко
Дата рождения	28 ноября 1904(1904-11-28)
Место рождения	Тирасполь, ныне Приднестровская Молдавская Республика
Дата смерти	18 сентября 1986(1986-09-18) (81 год)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	РСФСР РСФСР СССР СССР
Годы службы	1918—1945
Звание	подполковник
Сражения/войны	Гражданская война в России, Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	с 1945 года

Павел Андреевич Щербинко (28 ноября 1904 — 18 сентября 1986) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза. Командир 1593-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка 47-й армии Воронежского фронта, подполковник.

Биография

Павел Андреевич Щербинко родился в 1904 году в городе Тирасполь (ныне Приднестровская Молдавская Республика) в семье крестьянина. Украинец.

Жил в городе Одессе. Окончил 4 класса школы. Работал слесарем на паровозоремонтном заводе.

В Красной Армии с 1918 года. Участник Гражданской войны в составе 2-го сводного стрелкового полка города Одессы воевал на Южном фронте. В боях был дважды ранен. В 1926 году окончил Одесское артиллерийское училище. С 1926 года по 1934 год служил на различных должностях в 104-м артиллерийском полку Ленинградского военного округа. В 1934 году окончил артиллерийские курсы усовершенствования командного состава. До 1939 года служил на должности коменданта гарнизона городка Детское Село в ЛВО.

Участник советско-финской войны 1939—1940 годов. Член ВКП(б) с 1940 года. С марта 1940 года работал преподавателем артиллерии в Симферопольском пехотном училище, с августа 1940 года — преподавателем топографии в Киевском училище связи.

На фронтах Великой Отечественной войны — с июня 1941 года. Был командиром артиллерийского дивизиона, начальником артиллерии 155-го укреплённого района, командиром и начальником штаба артиллерийского полка. Воевал на Юго-Западном фронте, в Московской зоне обороны (МЗО), на Западном, Воронежском, 1-м Украинском, 3-м Белорусском фронтах. В боях трижды ранен.

Участвовал:

• в обороне Киева и Москвы, в контрнаступлении под Москвой в районе города Серпухов — в 1941 году;
• в боях западнее города Юхнов — в 1942 году;
• в обороне на Курской дуге, в освобождении Левобережной Украины, в форсировании Днепра в районе города Канева с завоеванием плацдарма — в 1943 году;
• в освобождении Правобережной Украины, Белоруссии, Литвы, в том числе городов Орша, Минск, Гродно, в боях на границе с Восточной Пруссией — в 1944 году;
• в боях в районе Мазурских озёр, за города Сувалки, Хайльсберг, Ландсберг, в Кёнигсбергской операции с выходом на берег Балтийского моря — в 1945 году.

Командир 1593-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка 47-й армии подполковник Щербинко отличился в сентябре 1943 года при освобождении Левобережной Украины и при форсировании Днепра. В районе населённых пунктов Олешня и Метеши (Репкинский район Черниговской области) полк отразил несколько контратак пехоты и танков противника, нанёс им значительный урон. 29 сентября 1943 года оказал эффективную поддержку стрелковым подразделениям при форсировании Днепра юго-восточнее города Канев (Черкасская область).

С 1945 года П. А. Щербинко — в отставке. Жил и работал в Москве.

Умер 18 сентября 1986 года, похоронен в Москве.

Награды

• Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 октября 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм подполковнику Щербинко Павлу Андреевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6629).
• Также награждён двумя орденами Красного Знамени (27.03.1942; 30.04.1945), орденом Александра Невского (03.01.1944), двумя орденами Отечественной войны 1-й степени (25.09.1943; 11.03.1985), медалями «За оборону Москвы», «За победу над Германией», «За взятие Кёнигсберга», «XX лет РККА» и другими.

См. также

• Список Героев Советского Союза (Молдавия)

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10457 Щербинко, Павел Андреевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&T5G/18ec1f0f/index Щербинко Павел Андреевич].

Отрывок, характеризующий Щербинко, Павел Андреевич

– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.