Щипёрский, Анджей
| Анджей Щипёрский | |
| Andrzej Szczypiorski | |
| Псевдонимы: |
Maurice S. Andrews |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Место смерти: | |
| Язык произведений: | |
| Цитаты в Викицитатнике | |
Анджей Щипёрский (польск. Andrzej Szczypiorski; 3 февраля 1928 года — 16 мая 2000 года) — польский писатель, политик, участник Варшавского восстания, представитель «Поколения Колумбов»[1]. С 1970-х годов — оппозиционный активист. Депутат польского Сената первого созыва.
Содержание
Биография
Родился в Варшаве в буржуазной семье. Отец — историк и математик Адам Щипёрский, мать — Ядвига Эпштейн, сестра Вислава (1924—1945). Во время Второй мировой войны учился в тайном университете, созданном его отцом. В 1944 году участвовал в Варшавском восстании, был арестован и заключен в концлагерь Заксенхаузен, где находился до 1945 года.
В 1946–1947 годах учился в Варшавской академии политических наук. С 1948 по 1951 годы работал редактором газеты „Życie Warszawy”, затем с 1951 по 1956 годы возглавлял региональное отделение Польского радио в Катовице, одновременно с 1951 по 1956 год занимая пост литературного редактора Силезского театра имени Станислава Выспяньского. С 1956 по 1958 годы работал в посольстве Польши в Дании. После этого до 1964 года занимал пост редактора Польского радио в Варшаве, а с 1965 по 1978 писал для еженедельника „Polityka” и с 1971 по 1975 — для вроцлавского журнала „Odra”.
Литературный дебют Щипёрского состоялся в 1952 году в литературном еженедельнике „Życie Literackie”. Под псевдонимом «Maurice S. Andrews» он опубликовал несколько детективных романов. Вступил в Ассоциацию польских писателей (польск. Stowarzyszenie Pisarzy Polskich).
В конце 1970-х годов примкнул к польским диссидентам — Комитету защиты рабочих (Адам Щипёрский-старший был соучредителем Комитета) и стал одним из организаторов Польского альянса независимости (польск. Polskie Porozumienie Niepodległościowe). С 1977 года активно публиковался в подпольных оппозиционных газетах, что закончилось в декабре 1981 года его арестом.
После политических перемен в Польше в 1989–1991 годах как представитель общественного комитета «Солидарность» (вступил в ROAD, входил в совет партии [2]) и партии «Демократический союз» получил мандат в польском Сенате первого созыва.
Работал над улучшением немецко-польских отношений, за что в 1995 году был награждён орденом «За заслуги перед ФРГ». Выступая за сближение с Израилем, возглавлял Общество польско-израильской дружбы[3].
Скончался в Варшаве в 2000 году. Похоронен на Кальвинистском кладбище Варшавы по кальвинистскому обряду, однако достоверно о его переходе в кальвинизм неизвестно[4].
Литературные награды
- 1972 Премия Польского ПЕН-клуба
- 1988 Австрийская государственная премия по европейской литературе
- 1989 Премия Нелли Закс
- 1994 Премия Гердера
Избранная библиография
- 1961: Czas przeszły, Iskry, Warszawa
- 1966: Podróż do krańca doliny, Iskry, Warszawa
- 1967: Karol Świerczewski-Walter: w 20 rocznicę śmierci, Warszawa
- 1968: Niedziela, godzina 21.10: wybór felietonów radiowych, 1964-1967 Warszawa
- 1971: Msza za miasto Arras, Czytelnik, Warszawa
- 1983: Z notatnika stanu wojennego, Polonia, Londyn
- 1986: Początek («Начало»), Instytut Literacki, Paryż
- 1990: Amerykańska whiskey i inne opowiadania, Kantor Wydawniczy SAWW, Poznań
- 1991: Noc, dzień i noc, Kantor Wydawniczy SAWW, Poznań
- 1994: Autoportret z kobietą, Kantor Wydawniczy SAWW, Poznań
- 1999: Gra z ogniem, Sens, Poznań
На русском языке
- Начало, или Прекрасная пани Зайденман. М.: Текст, 2008.
Напишите отзыв о статье "Щипёрский, Анджей"
Примечания
- ↑ Karolina Marlęga. [poczatek.klp.pl Andrzej Szczypiorski - życie i twórczość]. Проверено 23 сентября 2014.
- ↑ [www.uw.org.pl/main/kalendarium.php?id=14 Powołanie Unii Demokratycznej. Tadeusz Mazowiecki przewodniczącym UD].
- ↑ Modlitwa i kwiaty dla ofiar getta, "Fołks-Sztyme", nr 18 z 4 maja 1990, s. 1
- ↑ Karolina Marlęga. [poczatek.klp.pl/a-9146-4.html Andrzej Szczypiorski - życie i twórczość]. Проверено 23 сентября 2014.
Отрывок, характеризующий Щипёрский, Анджей
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
