Щиров, Сергей Сергеевич

Сергей Сергеевич Щиров
Дата рождения	6 февраля 1916(1916-02-06)
Место рождения	с. Акимовка, Акимовский район, Запорожская область
Дата смерти	7 апреля 1956(1956-04-07) (40 лет)
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1932—1949 (с перерывом)
Звание
Часть	267-й истребительный авиационный полк 518-й истребительный авиационный полк
Должность	командир полка
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Сергей Сергеевич Щиров (1916—1956) — подполковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1942).

Биография

Сергей Щиров родился 6 февраля 1916 года в селе Акимовка (ныне — посёлок Акимовского района Запорожской области Украины) в семье крестьянина. С 1927 года проживал в Севастополе. Окончил пять классов школы, затем школу фабрично-заводского ученичества. Одновременно окончил Севастопольскую планерную школу и Мелитопольский аэроклуб. В 1932—1935 годах проходил службу в Рабоче-крестьянской Красной Армии. В 1939 году он повторно был призван в армию. В 1940 году Щиров окончил Качинскую военную авиационную школу лётчиков. С первого дня Великой Отечественной войны — на её фронтах. Принимал участие в боях на Юго-Западном, Калининском, Северо-Кавказском фронтах. В августе 1942 года был представлен к званию Героя Советского Союза, но награда была заменена на орден Ленина.

К ноябрю 1942 года капитан Сергей Щиров был инструктором по технике пилотирования 87-го истребительного авиаполка 236-й истребительной авиадивизии Западного фронта. К тому времени он совершил 258 боевых вылетов, принял участие в 38 воздушных боях, сбив 14 самолётов противника лично и ещё 3 — в группе.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 декабря 1942 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецкими захватчиками» капитан Сергей Щиров был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина за номером 9598 и медали «Золотая Звезда» за номером 587.

Всего за время войны Щиров совершил 348 боевых вылетов, принял участие в 70 воздушных боях, сбив 17 самолётов противника лично и ещё 3 — в группе. После окончания войны продолжил службу в Советской Армии. С июня 1944 года командовал 267-м истребительным авиационным полком, а с марта 1945 года назначен командиром 518-го истребительного авиаполка. С 1947 года служил в Управлении ВВС, с 1949 года занимал должность начальника Ташкентского аэроклуба ОСОАВИАХИМа.

Причинами дальнейших событий в его жизни могли послужить последствия тяжёлого ранения в голову на фронте и разрыв с женой, которая одно время была любовницей Лаврентия Берия. На рассвете 7 апреля 1949 года Щиров попытался перейти государственную границу СССР, но был задержан пограничным патрулём. 9 апреля он был официально взят под стражу по обвинению в «попытке запланированного побега за границу для дальнейшей борьбы против СССР». Под физическим воздействием Щиров признался в участии в контрреволюционном заговоре. 12 ноября 1949 года Особое совещание при МГБ СССР приговорило его к 25 годам лишения свободы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1950 года Щиров Сергей Сергеевич лишён звания Героя Советского Союза и всех государственных наград.

14 сентября 1951 года повторно осуждён военным трибуналом войск МГБ Коми АССР по статье 58.2 (покушение на захват власти) и 58.11 (контрреволюционная организация) УК РСФСР ещё на 25 лет лишения свободы.

Определениями Военной коллегии Верховного Суда СССР от 17 февраля 1954 года наказания по первому и второму делу снижены до 5 лет, исключено поражение в правах, и С. С. Щиров освобождён от дальнейшего отбывания наказания на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии» со снятием судимости. Фактически освобождён 5 марта 1954 года из Минерального исправительно-трудового лагеря Коми АССР.

Работал фотографом на рынке в родном селе. Из-за перенесённых потрясений у Щирова развилось психическое заболевание. После лечения в психиатрических больницах Одессы и Казани он умер 7 апреля 1956 года.

30 сентября 1988 года Щиров по первому делу был посмертно реабилитирован решением Пленума Верховного Суда СССР. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 апреля 1989 года восстановлен в звании Героя Советского Союза.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» № 587 Героя Советского Союза (13.12.1942);
• два Ордена Ленина № 9596, № 9598 (23.09.1942, 13.12.1942);
• орден Красного Знамени № 40379 (04.11.1942);
• орден Кутузова 3-й степени № 6986 (22.04.1945);
• орден Александра Невского № 3554 (30.09.1943);
• орден Отечественной войны 1-й степени № 81445 (20.09.1944);
• орден Красной Звезды № 22052 (29.12.1941);
• медали, в том числе:
  • «За боевые заслуги» (1947);
  • «За оборону Кавказа»;
  • «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
  • «За освобождение Белграда»;
  • «30 лет Советской Армии и Флота».

Иностранные награды

• Орден Партизанской Звезды в золоте № 1197 (Югославия) (21.06.1945).

Память

• На здании аэроклуба, где ранее располагалась Мелитопольская авиационная школа, в которой обучался Герой, 17 августа 2013 года установлена мемориальная доска.

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• 16-я воздушная. — М.: Воениздат, 1973.
• «Известия». 1988. 18 октября.
• Быков М. Ю. Асы Великой Отечественной. — М.: Эксмо; Яуза, 2007.
• Ворожейкин А. В. Небо истребителя. — М., 1991.
• Захарченко В. Д. Антонов. — М., 1996.
• Звягинцев В. Трибунал для героев. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005 г.
• Исаенко Н. Ф. Вижу противника! — Киев, 1981.
• Конев В. Герои без золотых звезд. — М.: «Яуза», 2008.
• Краснознамённый Закавказский. — Тбилиси: Сабчота сакартвело, 1981.

Отрывок, характеризующий Щиров, Сергей Сергеевич

В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.