Щит-82

«Щит-82» — кодовое название стратегических учений армии и флота СССР и стран Варшавского договора, проходивших с 14 июня по 30 сентября 1982 года. По окончании учений 1 октября 1982 года в Бургасе состоялся парад войск, участвовавших в окончательной фазе учений. Учения охватили всю территорию Советского Союза и Стран Варшавского договора. На Западе учения получили название «Семичасовая ядерная война» (англ. Seven-hour Nuclear War). Через непродолжительное время после учений «Щит-82», 23 марта 1983 г президент США Рейган провозгласил Стратегическую оборонную инициативу (СОИ).

Учения Щит-82 были планом операции РЯН для выработки средств противодействия нападению со стороны США.

Учения Щит-82

Первоначально составленный Генеральным штабом план подразумевал отработку действий в условиях быстро развивающейся термоядерной войны. Учения были разделены на два этапа:

1. Ядерный разоружающий удар;
2. Действия вооруженных сил после нанесения ядерного удара по противнику.

Этапы учений были разнесены как территориально, так и во времени.

Легенда учений

Постоянные провокационные действия США привели к обострению отношений со странами участниками Варшавского договора. Попытки нормализовать ситуацию дипломатическим путём успехом не увенчались. В Центральной Европе произошли столкновения вооружённых сил НАТО и ОВД.

Президент Рейган отдал приказ о начале полномасштабных военных действий против СССР. Руководство СССР приняло решение о нанесении упреждающего ядерного удара.

План учений

В условиях быстро меняющейся обстановки необходимо нанести обезоруживающий ядерный удар по территории США и других стран членов НАТО. Поэтому в учениях должны были принять участие все компоненты ядерной триады ракетных войск стратегического назначения. Генеральным штабом СССР планировалось:

1. впервые в мировой истории расстрелять из подводного положения полный боекомплект ракетного крейсера стратегического назначения (16-20 ракет); планировался запуск двух ракет из льдов Северного Ледовитого океана и двух ракет из акватории Охотского моря;
2. залповый пуск крылатых ракет воздушного базирования (16-24 штуки) со стратегических бомбардировщиков;
3. запуск 14 межконтинентальных баллистических ракет из мест постоянной дислокации в РСФСР, УССР и КазССР. Причём запуск должен быть произведён по команде командной ракеты 15А11 системы «Периметр»;
4. отражение «массированной ракетной атаки вероятного противника» противоракетами, стоящими на боевом дежурстве противоракетной обороны Москвы, с полигона «Сары-Шаган»;
5. запуски космических аппаратов различного назначения:

• два спутника фоторазведки «Зенит-6У»;
• навигационный спутник системы «Парус»;
• спутник радиотехнической разведки «Целина-Д»;
• спутник системы предупреждения о ракетном нападении «Око»;
• три спутника навигационной системы ГЛОНАСС;
• пилотируемый космический корабль типа «Союз Т» с двумя космонавтами на борту;
• спутник-мишень (ИС-М «Лира») и спутник-перехватчик (ИС-П «Уран»).

Запуск большого количества космических аппаратов должен восполнить потерю условно уничтоженных противником спутников, а также усилить группировку советских космических аппаратов.

Итого к запуску в течение суток планировалось до 70 ракет.

Учения войск РВСН

Учения войск РВСН начались 18 июня. В 6 часов утра с полигона Министерства обороны СССР «Капустин Яр» была запущена баллистическая ракета средней дальности «Пионер». Спустя четверть часа учебная головная часть ракеты успешно поразила цель в районе полигона «Эмба» в Казахстане.

Из акватории Баренцева моря с борта атомного ракетного крейсера «К-92» (проекта 667БД) из подводного положения была запущена баллистическая ракета морского базирования Р-29М2. Боеголовка поразила цель на полигоне «Кура» на Камчатке.

Из шахтных пусковых установок площадки 131 космодрома «Байконур» стартовали две межконтинентальные баллистические ракеты УР-100. Их головные части были успешно перехвачены двумя противоракетами А-350Р, стартовавшими с полигона «Сары-Шаган» в Казахстане. По другим источникам, эти противоракеты поразили боеголовки двух других баллистических ракет: «Пионер», запущенную с полигона Капустин Яр, и Р-29М2, запущенную с ПЛАРБ Северного Флота.

В 11 часов 4 минуты с «Байконура» стартовала ракета-носитель «Циклон-2» со спутником-перехватчиком «Космос-1379». На втором витке он должен был перехватить спутник-мишень «Космос-1375 (англ. Kosmos 1375)» (ИС-М «Лира»), запущенный 6 июня того же года и имитировавший американский навигационный спутник. По некоторым данным, перехват был удачным, по некоторым — неудачным.

В 11 часов 58 минут с космодрома «Плесецк» была запущена ракета-носитель «Космос-3М» с навигационным спутником «Космос-1380» (типа «Парус») на борту (космический аппарат вышел на нерасчетную орбиту и 27 июня сгорел в плотных слоях земной атмосферы).

В 13 часов с космодрома «Байконур» запущена ракета-носитель «Союз-У», которая вывела на орбиту фоторазведывательный спутник «Космос-1381» (типа «Зенит-6»).

В семичасовой временной интервал (что и определило название учений в западной прессе: «Семичасовая ядерная война») кроме вышеизложенного были также выполнены пуски нескольких крылатых ракет с борта стратегических бомбардировщиков Ту-95 и новейших Ту-160 (которые к тому времени официально ещё не поступили на вооружение), с кораблей Военно-морского флота СССР, оперативно-тактических ракет наземного базирования, зенитных ракет. Некоторые эксперты полагают, что многочисленные ракетные пуски, произведенные в рамках тех учений, вскрыли намерение СССР нанести «первый удар» и побудили президента США Рональда Рейгана провозгласить так называемую стратегическую оборонную инициативу и провести ответные учения с отработкой подготовки и начала ядерной войны Able Archer 83.

Несмотря на то, что использованная информация раскрывает скоротечность учений, анализ дальнейших запусков ракет-носителей показывает, что, в принципе, все планы Генштаба в отношении космических летательных аппаратов были выполнены. Из списка запланированных в течение июня были запущены:

• два спутника фоторазведки «Зенит-6У» (2 июня Космос-1373 и 18 июня Космос-1381);
• спутник-мишень (6 июня Космос-1375) и спутник-перехватчик (18 июня Космос-1379);
• спутник радиотехнической разведки «Целина-Д» (10 июня Космос-1378);
• навигационный спутник системы «Парус» (18 июня Космос-1380. Поскольку запуск был неудачным, 7 июля был запущен дублирующий КА Космос-1386);
• 24 июня на орбиту был запущен международный экипаж «Союз Т-6» с тремя космонавтами на борту (вместо двух планируемых).
• спутник системы предупреждения о ракетном нападении «Око» (25 июня Космос-1382);

Десантный компонент учений

Морской десант осуществляли бойцы 810-й отдельной бригады морской пехоты Черноморского флота.

Воздушный десант осуществлялся бойцами 217-го и 300-го парашютно-десантных полков 98-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, а также 1-й парашютно-десантный батальон 39-й отдельной десантно-штурмовой бригады. Вместе с бойцами 217-го полка также десантировались бойцы подразделения «Кондор» Войска Польского.

Наблюдавший за десантированием министр обороны СССР Д. Ф. Устинов предложил командующему ВДВ Д. С. Сухорукову отменить десантирование по причине плохой погоды, но тот настоял на выброске. Десантирование прошло успешно.

Отрывок, характеризующий Щит-82

– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.