Щоголев, Яков Иванович

Яков Иванович Щоголев
Дата рождения:	24 октября 1823(1823-10-24)
Место рождения:	Ахтырка, ныне Сумская область
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	27 мая 1898(1898-05-27) (74 года)
Место смерти:	Харьков

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Яков Иванович Щоголев (24 октября 1823 Ахтырка, ныне Сумская область 27 мая 1898 Харьков) — украинский поэт.

Биография

По окончании курса Харьковского университета Щоголев служил сначала по ведомству государственного имуществ, затем секретарем харьковской городской управы; скопив небольшое состояние, он в 1871 г. вышел в отставку и вел замкнутую жизнь, уделяя часть времени на составление малорусских стихов.

Щоголев писал исключительно стихи, начиная с 4-го класса гимназии, под руководством учителя Иноземцева (брата знаменитого врача). С половины сороковых годов, под влиянием частью сурового отзыва Белинского, частью увлечения службой, Щоголев надолго совсем оставил поэзию и возвратился к ней лишь в 1876 г., в преклонном уже возрасте.

В молодости Щоголев писал русские и малорусские стихотворения (напечатанные в «Молодике» Бецкого), в старости — исключительно малорусские. Литературное значение Щоголева как поэта всецело покоится на двух его сборниках: «Ворскло» (Харьков, 1883) и «Слобожанщина» (Харьков, 1898). В первом сборнике 75 стихов, во втором — 103; кроме того, несколько стихотворений было помещено в галицко-русских изданиях. Общий характер поэзии Щоголева — мрачный, пессимистический. Коренной и типичный малоросс, по наружности, складу ума и характера, Щоголев хорошо знал малорусский язык, любил свою «ахтырщину»; вместе с тем это был человек крайне консервативных убеждений. Украинофил и малорусский писатель в нём соединялись с читателем и почитателем «Московских Ведомостей». Человек очень религиозный, большой любитель музыки, Щоголев относился враждебно к науке, к знанию вообще, к идее прогресса в особенности. Все эти черты, вместе с следами старости и болезней, отразились в его стихотворениях. Главный их недостаток — наклонность к поучению, дидактический характер. Многие весьма хорошие стихотворения испорчены заключительными — морализациями. В обоих сборниках есть, однако, отличные произведения, например «У поли», «Квитка», «Бурлаки», «Хата», «Пожега», «Весна», «Запорожец», «Черевички», «Вечир», «Косари», «Мирошник» (в «Ворскло»), «Зимний ранок», «Хортыця», «Травень», «Климентовы млыны», «Барвинкова Стинка», «Нич», «В диброви», «Зимний шлях», «Субботы святого Дмытра», «Бабусина казка» (в «Слобожанщине»).

По выразительности поэтического стиля и внешней красоте языка, Щоголев напоминает Аполлона Майкова, но без его разнообразия. Щоголев любит останавливаться на народных поверьях, преданиях, песнях и сказках. Лучшие его стихотворения внушены ему любовью к родине, вынесенной из молодых лет.

В общем перевес берет мрачное настроение. Над обоими сборниками, в особенности над «Слобожанщиной», вышедшей из типографии накануне похорон поэта, носится грозный призрак смерти. На многих стихотворениях лежит отпечаток потери жизненных идеалов. Обратившись к поэзии в старости, после тяжелых семейных потерь, Щоголев излил в стихотворениях свои душевные горести. Одно из самых сильных и в то же время наиболее мрачных стихотворений этого рода — «Субботы святого Дмытра», ряд величественных картин шествия теней умерших, с повторением в виде припева обращения к милосердию Божию.

Из этого и других позднейших стихотворений Щоголева видно, что поэт в конце своей жизни сохранил одно только религиозное упование. См. «Очерки истории украинской литературы», профессора Н. И. Петрова (указана литература) и «Южный Край», 1894, № 4602; 1898, № 5969 (указана литература) и 1900, № 6819. Н. Сумцов.

Ссылки

Щоголев, Яков Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Щоголев, Яков Иванович

– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.