Щука, Мечислав
Мечислав Щука (пол. Mieczysław Szczuka; 19 октября, 1898, Варшава — 13 августа, 1927, Татры) — польский художник-авангардист, представитель польского конструктивизма и так называемого производственного искусства. В 1923—1927 годах занимался альпинизмом, погиб в результате несчастного случая в Татрах.
Художественная деятельность
В 1915—1918 учился в Академии изящных искусств в Варшаве у Милоша Котарбинского. Придерживался левых политических взглядов, которые пытался отразить в своём художественном творчестве. В 1920 году была устроена первая выставка его работ, написанных в стиле экспрессионизма с оттенком дадаизма. В 1921 году представил вместе с бывшими однокашниками свою работу в стиле конструктивизма. В 1923 году на страницах журнала «Zwrotnica» о неразрывной, по его мнению, связи искусства с социальными вопросами. Участвовал в нескольких международных выставках авангардного искусства, в том числе в Бухаресте, Вильнюсе, Берлине. Некоторое время интересовался супрематизмом Казимира Малевича, но впоследствии возвратился к конструктивизму и во время выставки Малевича в Варшаве опубликовал эссе против супрематизма.
Был живописцем, графиком, художником и скульптором; занимался фотомонтажом, декорациями к фильмам и театральным постановкам, создавал книжные иллюстрации, обложки для книг и журналов, плакаты. Экспериментировал в области промышленного и утилитарного дизайна, подвижными формами и пространственными композициями[1]. Проповедовал крайний утилитаризм, отождествляя творчество с производством продукции. В 1924 году стал одним из основателей художественного общества и журнала «Blok», в 1927 году основал журнал «Dźwignia» (первый его выпуск был опубликован в марте того же года). Щука был единственным редактором и издателем этого журнала, который поддерживала коммунистическая партия Польши. До гибели Щуки в 1927 году вышло четыре номера журнала.
Альпинизм
Щука страдал от туберкулёза и в 1923 году с лечебными целями отправился в Закопане. Здесь он заинтересовался горным туризмом и альпинизмом, чем занимался до конца своей жизни. Совершил восхождение на множество сложных для покорения вершин Татр[2]. Погиб 13 августа 1927 года в результате 13-й попытки покорить южную сторону особо сложной вершины Замарла Турня (накануне гибели он уже покорил её и хотел повторить восхождение с двумя неопытными спутниками). Обстоятельства его смерти до конца прояснены не были, но предполагается, что он сорвался, когда его верёвка порвалась об острый скальный выступ[3].
Галерея
- Poezje Włodzimierz Majakowski.jpg
проект обложки сборника поэзии Маяковского.
Напишите отзыв о статье "Щука, Мечислав"
Примечания
- ↑ [www.culture.pl/pl/culture/artykuly/os_szczuka_mieczyslaw Kossowska, Irena. Sylwetki sztuka. Mieczysław Szczuka Instytut Sztuki Polskiej Akademii Nauk, July 2002]
- ↑ [z-ne.pl/t,haslo,4858.html Wielka encyklopedia tatrzańska, hasło „Szczuka Mieczysław”]. Проверено 12 ноября 2010.
- ↑ [www.goryonline.com/gory,1191,129,0,1,F,news.html Góry, górski magazyn sportowy: Zamarła Turnia]. Проверено 12 ноября 2010.
Отрывок, характеризующий Щука, Мечислав
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
