Щукин, Пётр Иванович

Щукин Петр Иванович
Род деятельности:	купец и коллекционер
Дата рождения:	18 февраля 1853(1853-02-18)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	1912(1912)
Место смерти:	Москва
Отец:	Иван Васильевич Щукин
Мать:	Екатерина Петровна Боткина
Супруга:	Мария Ивановна Пономарёва

Пётр Иванович Щукин (1853—1912) — русский коллекционер, создатель Щукинского музея.

Биография

Пётр Иванович Щукин родом из купеческой старообрядческой семьи. Сын известного в Москве фабриканта — старообрядца Ивана Васильевича Щукина. Брат Дмитрия, Николая, Ивана и Сергея Щукиных.

Вместе с братом Николаем учился в пансионе Гирста в Петербурге, окончив который в 1871 году, мечтал поступить в университет, но был отправлен отцом в Берлинское практическое торговое училище. В свободное время посещал лекции по физике Гельмгольца. По окончании училища работал в торговом доме Абельсдорфа и Майера в Берлине, а с весны 1874 года — на ткацкой фабрике Савена и Барраля в Лионе. Изучал производство шёлковых тканей. Материальную помощь от родителей практически не получал, вёл спартанский образ жизни. В 1876 году получил место в комиссионерском доме Warburg и К в Лионе с жалованьем в две тысячи франков. Именно в Лионе он начал коллекционирование: стал собирать французские книги и портреты известных личностей.

Летом 1878 года вернулся в Москву, а в декабре 1878 года его отец основал торговый дом «И. В. Щукин с сыновьями», куда он вошёл вместе с братьями Николаем и Сергеем. Специфические торговые интересы, торговля тканями, определили на начальном этапе его собирательской деятельности предмет коллекционирования: скупал для своей коллекции персидские ковры, изделия японских, китайских и индийских мастеров. В своих «Воспоминаниях» он писал:

Вообще на Нижегородской ярмарке сделал я почин по собиранию предметов Востока, точно также, как потом сделал почин по собиранию старинных русских вещей, купив так же серебряный жалованный ковш Яицкого войска

— Щукин П. И. Воспоминания. — М., 1912.

С начала 1890-х годов его захватило коллекционирование памятников отечественной истории и определило основное содержание будущего музея. Щукин приобретал старинные предметы не только на ярмарках в Нижнем Новгороде, Киеве и других городах России, но и у антикваров Европы, о чём свидетельствует его переписка.

В 1891 году, после смерти отца, он решил переехать в собственный дом и приобрёл участок площадью около 1 гектара («Всё владениеплощадь в 2022 кв. сажени.») по Малой Грузинской улице, где планировал разместить своё разросшееся собрание. Для проектирования музейного здания он пригласил архитектора Б. В. Фрейденберга. В музей «Российских древностей», постройка которого была начата в мае 1892 года, а окончена в сентябре 1893, вошли собранные Щукиным старинные гравюры, предметы персидского и японского искусства, а также русской старины.

В начале XX века большое распространение получили выставки-продажи предметов из частных коллекций, на которых Щукиным были приобретены как целые собрания — Г. А. Брокара, Г. Д. Филимонова, В. Г. Сапожникова, М. И. Тюлина, А. В. Комарова, — так и отдельные предметы из коллекций кн. В. А. Долгорукова, кн. Л. С. Голицына, А. А. Мартынова, П. О. Карелина, К. С. Мазырина.

В 1897—1898 годах по проекту и под наблюдением архитектора А. Э. Эрихсона было возведено новое здание музея и ограда с парадным входом. Напротив нового здания, в 1905 году архитектор Ф. Н. Кольбе построил из красного кирпича одноэтажный музейный склад. В 1905 году Щукин подарил свою богатую коллекцию Российскому Историческому музею в Москве. После оформления дарственной, 20 мая 1905 года, коллекция Петра Щукина из более чем 300 тысяч предметов стала называться «Отделение имп. Российского исторического музея им. имп. Александра III — Музей П. И. Щукина». За этот дар П. И. Щукин был удостоен звания действительного статского советника. До конца жизни он оставался попечителем своего музея, продолжая содержать его и пополнять коллекции.

В августе 1907 года П. И. Щукин женился на 33-х летней Марии Ивановне Пономарёвой (урождённой Вагнер), у которой было два сына от первого брака: Николай и Георгий. Для проживания семьи Щукин в 1908 году снял квартиру в Мансуровском переулке.

Умер П. И. Щукин от гнойного аппендицита и был похоронен на кладбище Покровского монастыря.

Музейная коллекция

Богато иллюстрированное описание коллекции Щукин начал издавать в 1895 году; всего за период 1895—1912 гг. им было издано 13 сборников и книг в количестве 45 томов:

• «Краткое описание Щукинского музея в Москве» (М., 1895);
• «Опись старинных вещей П. И. Щукина» (составлена П. И. Щукиным и Е. В. Фёдоровой, М., 1896, часть I; II часть, 1896);
• «Опись старинных славянских и русских рукописей, собранных П. И. Щукиным» (составленная А. И. Яцимирским , I выпуск, М., 1896; II выпуск, 1897);
• «Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П. И. Щукина» (10 частей, М., 1896—1902),
• «Азбучный и хронологический указатели к шести частям Сборника старинных бумаг» (М.; 1900);
• [tvereparhia.ru/biblioteka-2/shch/1148-shchukin-p-i «Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 г.»] (10 частей, М., 1897—1908);
• «Recueil de lettres et documents manuscrits anciens de la collection de Pierre Stschoukine a Moscou» (М., 1897);
• «Русские портреты собрания П. И. Щукина в Москве» (4 выпуска, М., 1901—1903);
• «Щукинский сборник» (1-й вып., М., 1902).

Все книги выходили в количестве 200 экземпляров; в продажу не поступали и не подвергались цензуре, а высылались Щукиным в библиотеки и знакомым.

В настоящее время восточная коллекция П. И. Щукина представлена в Музее Востока. Его «Пелена Елены Волошанки» находится в ГИМе.

Литература

• Горбушина Н. В. Щукин и его братья // Краеведы Москвы (Историки и знатоки Москвы). — М.: «Книжный сад», 1997. — С. 102—117. — 464 с.
• Щукин, Петр Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Демская А. А., Семенова Н. Ю. У Щукина на Знаменке … — М.: Арена, 1993. — ISBN 5-87474-009-0

Ссылки

• [www.artmaecenas.ru/schukin_family/schukin_pi/index.php Щукин Пётр Иванович] на сайте «Московские меценаты современного искусства»

Отрывок, характеризующий Щукин, Пётр Иванович

Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил: