Александр (Щукин)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Щукин Александр Иванович»)
Перейти к: навигация, поиск

Архиепископ Алекса́ндр (в миру Алекса́ндр Ива́нович Щу́кин; 13 мая 1891, Порхов Псковская губерния — 30 октября 1937, Семипалатинск) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Семипалатинский.

Причислен к лику святых Русской православной церкви в 2000 году.





Биография

Родился 13 мая 1891 года в уездном городе Порхове Псковской губернии, в многодетной семье священника Иоанна Васильевича Щукина и его супруги Елизаветы. В семье было семеро детей. С детских лет стремился к служению церкви.

В 1915 году окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия.

С началом Первой мировой войны семья отца Иоанна Щукина переехала в Нижний Новгород, куда, завершив обучение в академии, приехал и Александр, который 11 декабря 1915 года, за неимением других вакансий, был определён преподавателем физики и математики в Нижегородской духовной семинарии.

21 мая 1919 года архиепископом Евдокимом (Мещерским) бывший преподаватель Александр Щукин был рукоположен в сан иерея с назначением к Георгиевской церкви села Лыскова и с возложением набедренника.

В 19181923 годы служил вместе со своим отцом (который был арестован в 1918, вернулся домой больным, скончался в 1923, вскоре после епископской хиротонии своего сына) в церкви Казанской иконы Божией Матери села Лысково Нижегородской епархии.

Архиерей

4 (17) сентября 1923 года Патриархом Тихоном, будучи в сане иерея, избран епископом Макарьевским, викарием Нижегородской епархии[1].

Помимо Вознесенского собора в Лыскове служил в Макарьевском Желтоводском и Маровском монастырях, в Макарьеве преподавал Закон Божий детям (через год власти это запретили). Часто произносил проповеди, обличая безбожие. Говорил, что разрушать монастыри и храмы могут лишь люди, лишённые человечности, не верующие в вечную жизнь, да и в земной жизни мало что предполагающие построить.

Осенью 1928 года был арестован, заключён в тюрьму Нижнего Новгорода, ему предложили прекратить проповеди в обмен на свободу, но он отказался, сказав «Тело моё в вашей власти, и вы можете делать ним, что хотите, но душу свою я вам не отдам». По обвинению в том, что «путём произнесения проповеди с антисоветским уклоном прививал свои контрреволюционные убеждения населению», епископ был приговорён к трём годам заключения, которые он отбывал в Соловецком лагере особого назначения. Работал сторожем, потом бухгалтером.

С 31 декабря 1931 года — епископ Болховский, викарий Орловской епархии, управляющий Орловской епархией

С 27 июля 1932 года — епископ Орловский. Продолжал много проповедовать, несмотря на угрозы со стороны властей.

3 января 1934 года возведён в сан архиепископа.

30 сентября 1935 года назначен архиепископом Курским, однако остался жить в Орле.

С 18 марта 1936 года — архиепископ Ржевский, викарий Калининской епархии.

С 5 июня 1936 года — архиепископ Тульский.

С сентября 1936 года — архиепископ Семипалатинский и Усть-Каменогорский.

Сестра просила его уйти на покой, вернуться в Лысково, где переждать гонения. Он ответил отказом: «Как бы я вас ни любил, но я не для того взял посох, чтобы его оставить».

Последний арест и мученическая кончина

В августе 1937 года был арестован, на допросах держался мужественно, виновным себя не признал, отказался называть своих знакомых. 28 октября по обвинению в «шпионаже и контрреволюционной агитации» был приговорён к расстрелу. Расстрелян через два дня. Место погребения неизвестно.

В начале 1960-х годов в храме Казанской иконы Божией Матери в г. Лысково состоялось заочное отпевание архиепископа Александра. За алтарём храма, рядом с могилой его отца, установлен кенотаф архиепископа.

Канонизация

Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской православной церкви в августе 2000 для общецерковного почитания.

Напишите отзыв о статье "Александр (Щукин)"

Примечания

  1. [korolev.msk.ru/books/dc/Rpc22y_1913289.html ЧАСТЬ II. КРАТКИЙ ОЧЕРК ПОЛОЖЕНИЯ, СЛОЖИВШЕГОСЯ В РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ К 1923—1924 ГГ.]: см. «Список перемещенных и назначенных епископов в 1923 г. <…> 11. Священник Александр Щукин — епископ Макарьевский, Нижегородской епархии — 4.09»

Ссылки

  • Дёгтева О. В. [www.pecherskiy.nne.ru/upload/magazine/Starina27-28.pdf Новомученики и исповедники нижегородские. По материалам Нижегородской епархиальной Комиссии по канонизации. Священномученик Александр (Щукин), епископ Макарьевский] // «Нижегородская старина». — № 27-28. — 2011. — С. 109—114
  • [www.fond.ru/userfiles/person/1036/1297639735.pdf Священномученик Александр (Щукин) архиепископ Семипалатинский] на сайте регионального общественного фонда «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви»
  • [www.solovki.ca/new_saints_12/12_03.htm АЛЕКСАНДР (ЩУКИН). СВЯЩЕННОМУЧЕНИК, АРХИЕПИСКОП СЕМИПАЛАТИНСКИЙ] на сайте «СОЛОВКИ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ»
  • [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_890 Александр (Щукин)] на сайте «Русское православие»

Отрывок, характеризующий Александр (Щукин)

И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.