Щукин, Борис Васильевич

Борис Щукин
Имя при рождении:	Борис Васильевич Щукин
Профессия:	актёр театра и кино, театральный педагог
Годы активности:	1920—1939
Театр:	Театр имени Вахтангова
Роли:	Ленин
Награды:

Бори́с Васи́льевич Щу́кин (5 (17) апреля 1894 — 7 октября 1939, Москва) — советский российский актёр театра и кино, педагог. Народный артист СССР (1936). Лауреат Сталинской премии первой степени (1941 — посмертно).

Биография

Борис Щукин родился, по одним данным, в Москве, по другим — в Кашире Тульской губернии, в семье служащего.

В 1899 году семья Щукиных переехала в Каширу (ныне Московской области), где отец владел железнодорожным буфетом.

В 1902 году Борис поступил в трёхклассное железнодорожное училище (начальную школу при железнодорожной станции Кашира). Уровень образования, полученный в этом учебном заведении, был крайне невысоким. В 1905 году отец послал его учиться в Москву, в частное реальное училище Воскресенского. Из-за разницы в программах мальчику пришлось повторить начальное образование вновь, начиная с 1-го класса.

Реальное училище Борис Щукин окончил в 1912 году, после чего некоторое время работал, одновременно играя свои первые роли в любительском театре, который был открыт в том же году при станции местным отделением Общества попечительства о народной трезвости.

В 1913 году продолжил образование, поступив на механическое отделение Московского высшего технического училища. В начале осени 1916 года царское правительство призвало в армию студентов старших курсов высших учебных заведений. По завершении четырёхмесячных курсов по подготовке офицеров в московском Александровском военном училище Борис Щукин получил звание прапорщика, и в декабре 1916 года был направлен на службу в запасный полк, расквартированный в Саратове, где обучал солдат. В свободное от службы время выступал на местных сценах, где завоевал симпатии офицеров и солдат.

Осенью 1917 года, при Временном правительстве, Щукин был направлен на фронт — в Калишскую губернию, в район реки Стоход, вдоль которой находились позиции Калишского пограничного полка.

После заключения Брестского мира в 1918 году участник Первой мировой войны прапорщик Щукин был демобилизован и вернулся в Каширу, где работал слесарем железнодорожного депо, помощником машиниста паровоза. Для заработков пригодилось и умение фотографировать, которым Щукин владел профессионально. После организации курсов всевобуча местный отдел всеобщего военного обучения принял бывшего прапорщика на работу на должность инструктора. В августе 1919 года Щукин вернулся на кадровую военную службу в Красную Армию и был направлен в Москву, где получил назначение на должность адъютанта школы старших инструкторов при 2-й артиллерийской бригаде.

Ещё в 1920 году Щукин поступил в драматическую студию под руководством Е. Б. Вахтангова (3-я студия МХАТ), однако в первые месяцы учёбу в ней приходилось сочетать с воинской службой (разрешение демобилизоваться из 2-й артиллерийской бригады Щукин получил только в 1921 году). По окончании студии был принят в труппу Театра им. Вахтангова.

Большое влияние на творчество Щукина оказала эстетика его учителя Е. Б. Вахтангова с её яркой театральностью, иронией, близостью народной буффонаде, гротеску.

Щукин являлся одним из крупнейших представителей советской реалистической школы, блестяще соединявшим в своём искусстве комедийное и драматическое начала.

Щукин был одним из первых советских актёров, воплотивших на сцене и в кино образ Ленина и заложившим традиции исполнения этой роли.

Выступал и как режиссёр, принимал участие в постановке спектаклей: «Темп» Н. A. Погодина (1930, совм. с др. режиссёрами), «Человеческая комедия» по О. Бальзаку (1934, совм. с Козловским), «Барсуки» Л. М. Леонова (1927, совм. с др. режиссёрами), «Аристократы» Н. Ф. Погодина (1935, совм. с др. режиссёрами), и др.

Вёл педагогическую работу в школе при театре (ныне Театральный институт имени Бориса Щукина).

Б. В. Щукин умер 7 октября 1939 года.

Похоронен в Москве 9 октября 1939 года на Новодевичьем кладбище (участок № 2).

Признание и награды

• Заслуженный артист Республики
• Народный артист СССР (1936)
• Сталинская премия первой степени (1941) — за исполнение роли В. И. Ленина в фильмах «Ленин в Октябре» (1937) и «Ленин в 1918 году» (1938) — (посмертно)
• Орден Ленина (1938).

Творчество

Роли в театре

• 1921 — «Чудо святого Антония» М. Метерлинка. Режиссёр: Е. Б. Вахтангов — Кюре
• 1921 — «Свадьба» А. П. Чехова. Режиссёр: Е. Вахтангов — Жигалов
• 1922 — «Принцесса Турандот» К. Гоцци. Режиссёр: Е. Б. Вахтангов — Тартальи
• 1924 — «Лев Гурыч Синичкин» Д. Т. Ленского. Режиссёр: Р. Н. Симонов — Лев Гурыч
• 1925 — «Виринея» Л. Н. Сейфуллиной. Режиссёр: А. Д. Попов — Павел Суслов
• 1927 — «Разлом» Б. А. Лавренева — капитан Берсенев
• 1929 — «Заговор чувств» Ю. Олеши — Шапиро
• 1930 — «Темп» Н. A. Погодина — Лаптев
• 1930 — «Далекое» A. Афиногенова — Малько
• 1932 — «Егор Булычов и другие» М. Горького. Режиссёр: Б. Е. Захава — Егор Булычёв
• 1932 — «Гамлет» Шекспира. Режиссёр и художник Н. П. Акимов — Полоний
• 1937 — «Человек с ружьём» Н. A. Погодина. Режиссёр: Р. Н. Симонов — Ленин
• 1937 — «Большой день» В. Киршона — Кожин
• «Воры» — Мерик
• «Правда хорошо, а счастье лучше» А. Н. Островского — Барабошев
• «Женитьба» Н. В. Гоголя — Степан
• «Барсуки» Л. М. Леонова — Антон.

Фильмография

1. 1935 — Лётчики — командир школы Николай Рогачёв
2. 1936 — Поколение победителей — Александр Михайлов
3. 1937 — Ленин в Октябре — Ленин
4. 1939 — Ленин в 1918 году — Ленин

Память

• В 1939 году Театральному училищу при театре имени Вахтангова присвоено имя Б. В. Щукина.
• На доме, где жил актёр, установлена мемориальная доска (Большой Лёвшинский переулок, 8а).

Литература

• Новицкий П. И. Борис Васильевич Щукин. (1894—1939). — М.—Л.: Искусство, 1945. — 51 с.

Ссылки

• Щукин Борис Васильевич — статья из Большой советской энциклопедии.

Отрывок, характеризующий Щукин, Борис Васильевич

Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.