Щукин, Дмитрий Иванович
| Щукин Дмитрий Иванович | |
 | |
| Род деятельности: |
купец и коллекционер произведений искусства |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Москва, Российская империя |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Отец: |
Иван Васильевич Щукин |
| Мать: |
Екатерина Петровна Боткина |
Дми́трий Ива́нович Щу́кин (1855, Москва — 1932, Москва) — московский купец и коллекционер искусства.
Содержание
Биография
Дмитрий Иванович Щукин родом из купеческой старообрядческой семьи.В семье известного в Москве фабриканта — старообрядца Ивана Васильевича Щукина и его жены Екатерины Петровны, урождённой Боткиной, было шесть сыновей: Николай, за ним Пётр, потом Сергей, Владимир, Дмитрий и Иван.
Учился в пансионе Гирста в Санкт-Петербурге и за два года до его окончания был переведён отцом доучиваться в Поливановской гимназии в Москве, затем учился в Высшем коммерческой академии в Дрездене. Обязательную воинскую службу нёс в Гренадерском полку; затем четыре года работал в конторе Товарищества цементной фабрики и маслобойни К. К. Шмидта в Риге. В 1882 году вернулся в Москву и был принят компаньоном торгового дома «И. В. Щукин с сыновьями» вместо брата Николая.
После смерти отца (1890) отошёл от дел и полностью отдался своему увлечению — коллекционированию картин. Первую свою картину он приобрёл в 1893 году у венского антиквара: «Катание на коньках» Хендрика Аверкампа, амстердамского живописца XVII века. Следующее удачное приобретение — «Урок музыки» Герарда Терборха[1]. Д. И. Щукин в отличие от своих братьев, старался покупать вещи только с безупречным происхождением. Он постоянно консультировался со специалистами, чтобы убедиться в подлинности картин; был знаком с генеральным директором Берлинских музеев Вильгельмом Боде и регулярно возил вещи на экспертизу в Берлин. Консультировался и с И. С. Остроуховым[2]. Из-за чрезвычайной дотошности в вопросах атрибуции он собрал коллекцию, в которой не было шедевров, но не было и сомнительных вещей.
Собирая картины Щукин одновременно занимался благотворительностью. Первое пожертвование в собрание Румянцевского Музея (тридцать две работы) он сделал в 1897 году, спустя всего четыре года после начала коллекционирования. Впоследствии имел намерение завещать галерее всю свою коллекцию[3].
Поздней осенью Дмитрий Щукин уезжал в Германию, а с наступлением весны перебирался на юг, в Италию или Испанию.
Жил в Москве: на Волхонке (в доме Воейковой), затем на Поварской, после 1902 года. — в Староконюшенном переулке (д. 35). Семьи не имел.
После революционных событий 1917 года, в 1920 году был назначен младшим помощником хранителя Первого Музея старой западной живописи, открывшегося в его доме, в Староконюшенном переулке.
Беспомощный и слепой, забытый всеми, умер в одиночестве в 1932 году. Похоронен на Миусском кладбище; могила утеряна.
Коллекция
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
В коллекции Д. И. Щукина были широко представлены мастера голландской живописи XVI—XVII веков — Брейгель, Аверкамп, Хеда, Лолекар, Терборх, Рейсдаль, Гойен, Кваст (исп. Pieter Quast), Тонирис и др.; работы французских мастеров XVII—XIX веков — Ватто де Труа, Ланкре, Буше, Фрагонар, Маре, Изабе и др.; полотна немецких мастеров XV—XVI веков — Кранаха и Герунга; работы английских художников XVII—XIX веков — Козвея, Лоуренса и др. Всего — 146 полотен.
В 1918 году коллекция была взята на государственный учёт и с декабря стала доступна для обозрения как Первый Музей старой западной живописи, открывшийся в доме № 35 в Староконюшенном переулке. В 1922 году Музей был переведён на Кропоткинскую улицу в здание Морозовского отделения музея нового западного искусства, а в ноябре 1924 года более ста двадцати картин (семьдесят восемь голландских, фламандских и нидерландских мастеров, двадцать шесть французских, десять старонемецких, шесть итальянских и три английских), девятнадцать пастелей, а также рисунки, гравюры, миниатюры, бронза, скульптура, майолика и цветное стекло были размещены в открывшемся Музее изящных искусств.
Напишите отзыв о статье "Щукин, Дмитрий Иванович"
Примечания
- ↑ Обе картины ныне находятся в ГМИИ.
- ↑ Титаренко Е. [www.rusiskusstvo.ru/news.html?id=5 Бумажный монумент] // «Культура». — № 31 (7694). — 13-19 августа 200.9
- ↑ Об этом стало известно случайно. В статье барона Николая Врангеля в журнале «Старые годы» было написано о распродаже в Париже щукинского собрания и перепутаны два брата-коллекционера — Дмитрий и Иван. В опубликованном в 1914 году опровержении Дмитрий Иванович написал: «Моё собрание картин не продано мною за границу… а находится в целости в Москве, причём должен заметить, что оно время от времени пополняется новыми приобретениями» и указал, что коллекция целиком завещана им Московскому публичному и Румянцевскому музеям и на устройство дара оставлен приличный капитал.
Литература
- Бурышкин П. А. Москва купеческая. — М.: Столица, 1990. ISBN 5-7055-1136-1. с. 140—143.
- Наталия Семёнова «Жизнь и коллекция Сергея Ивановича Щукина». — М.: Трилистник, 2002. — ISBN 5-89480-046-3 ([www.rusiskusstvo.ru/books/new/a385 аннотация] в журнале «Русское искусство»)
- Наталия Семёнова «Московские коллекционеры». — М.: Молодая Гвардия, 2010. — ISBN 978-5-235-03319-1
- Демская А. А., Семенова Н. Ю. У Щукина на Знаменке — М.: Арена, 1993. — ISBN 5-87474-009-0
Ссылки
- [www.rmuseum.ru/data/authors/sch/shchukindi.php Информация] на сайте «Румянцевского музея»
- Наталия Семёнова [artchronika.ru/gorod/собиратель-до-подошвы-галош/ Собиратель до подошвы галош]
Отрывок, характеризующий Щукин, Дмитрий Иванович
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.
Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
