Щёкотов, Николай Михайлович
| Щёкотов Николай Михайлович | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Подданство: | |
| Гражданство: | |
Николай Михайлович Щёкотов (1884—1945) — русский и советский художник, искусствовед и музейный деятель.
Биография
Родился 18 мая (30 мая по новому стилю) 1884 году в Москве в семье Михаила Павловича Щекотова — почётного потомственного гражданина, работавшего в Московской городской управе.
В 1902—1908 годах Николай Щёкотов посещал лекции в Политехнической академии во Фридберге и Инженерном училище в Мангейме. В эти же годы путешествовал по Европе, побывал в Греции, Италии, Германии и Австрии. Увлёкся культурой и в 1910—1911 годах под руководством И. С. Остроухова начал изучать древне-русское искусство. Одновременно занимался живописью в школе К. Ф. Юона.
С началом Первой мировой войны был призван в армию, попал в плен и в 1914—1918 годах находился в плену в Германии. После окончания войны вернулся из плена и в 1918 году принял участие в работе организаций, возглавляемых искусствоведом, педагогом и музейным деятелем — И. Э. Грабарем. Был членом научно-художественного совета Государственной Третьяковской галереи, Всероссийской коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины, Всероссийской комиссии по сохранению памятников древне-русской живописи, в частности, занимался охраной памятников Московского Кремля. Также Николай Михайловичи преподавал на курсах музееведения при отделе по делам музеев Народного комиссариата просвещения РСФСР. В 1920 по решению Музейного отдела Наркомпроса был направлен официальным представителем комитета в комиссию по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры.
В 1921—1925 годах Н. М. Щёкотов был директором Исторического музея, а в 1925—1926 годах — Государственной Третьяковской галереи. В 1923—1932 годах он был членом Ассоциации художников революционной России, писал. В 1946 году состоялась мемориальная выставка его работ. Также был автором работ о произведениях русской живописи рубежа XIX-ХХ веков и о советском искусстве.[1]
До Первой мировой войны Щёкотов жил на улице Пресненской, 41; позднее имел квартиру в здании Государственного исторического музея на Красной площади, 2. Был женат. Художник А. В. Лентулов в 1919 году написал картину «Семейный портрет. Н. М. Щекотов с женой».[2]
Умер 6 декабря 1945 года в Москве. Был кремирован и урна с прахом находится в колумбарии Новодевичьего кладбища. В личных архивных фондах в государственных хранилищах СССР имеются документы, относящиеся к Н. М. Щёкотову.[3]
Напишите отзыв о статье "Щёкотов, Николай Михайлович"
Примечания
- ↑ [artru.info/ar/45360/ Щекотов Николай Михайлович]
- ↑ [files.school-collection.edu.ru/dlrstore/4cb9468e-2689-4172-95a7-6d4ef9b6c7e6/Lentulov.SemeiniiPortretSchokotova-opis.htm А. В. Лентулов. Семейный портрет. Н. М. Щекотов с женой. 1919]
- ↑ [www.rusarchives.ru/guide/lf_ussr/sch.shtml Личные архивные фонды в государственных хранилищах СССР]
Ссылки
- [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=11017 Щёкотов Николай Михайлович]
- [www.maslovka.org/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=565 Щёкотов Николай Михайлович]
- [andrey-rublev.ru/antology-shekotov.php Щекотов Николай Михайлович. «Троица» Рублева.]
Отрывок, характеризующий Щёкотов, Николай Михайлович
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
