Щ-310
Поделись знанием:
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
| Щ-310 «Белуха» | ||
|---|---|---|
| ||
| Довоенная фотография Щ-310 | ||
| Государство флага |  СССР
| |
| Порт приписки | Кронштадт, Таллин | |
| Спуск на воду | 10 апреля 1935 | |
| Выведен из состава флота | 17 августа 1953 | |
| Современный статус | разделана на металл или потоплена в качестве мишени | |
| Основные характеристики | ||
| Тип корабля | Средняя ДПЛ | |
| Обозначение проекта | «Щука», серия V-бис-2 | |
| Скорость (надводная) | 13,5 узлов | |
| Скорость (подводная) | 8,5 узлов | |
| Рабочая глубина погружения | 75 м | |
| Предельная глубина погружения | 90 м | |
| Автономность плавания | 20 суток | |
| Экипаж | 37 человек | |
| Размеры | ||
| Водоизмещение надводное | 593 т | |
| Водоизмещение подводное | 705,7 т | |
| Длина наибольшая (по КВЛ) | 58,8 м | |
| Ширина корпуса наиб. | 6,2 м | |
| Средняя осадка (по КВЛ) | 3,9 м | |
| Вооружение | ||
| Артиллерия | 2 x 45/46 21-К, 1000 выстрелов, затем 76/16,5 + 45/46 | |
| Торпедно- минное вооружение |
Носовые ТА: 4x533 мм, кормовые ТА: 2x533 мм Боекомплект (торпед): 10 | |
«Щ-310» — Краснознамённая советская дизель-электрическая торпедная подводная лодка времён Второй мировой войны, принадлежит к серии V-бис 2 проекта Щ — «Щука».
Содержание
- 1 История строительства
- 2 Командиры лодки
- 3 Боевые соединения
- 4 Боевой путь
- 4.1 Первый поход (29 ноября 1939 года — 6 декабря 1939 года)
- 4.2 Второй поход (8 декабря 1939 года — 17 декабря 1939 года
- 4.3 Третий поход (23 июня 1941 года — 15 июля 1941 года)
- 4.4 Четвёртый поход (19 сентября 1942 года — 13 октября 1942 года)
- 4.5 Пятый поход (28 сентября 1944 года — 16 октября 1944 года)
- 4.6 Шестой поход (1 декабря 1944 года — 15 января 1945 года)
- 4.7 Седьмой поход (23 марта 1945 года — 26 апреля 1945 года)
- 5 Послевоенный период
- 6 Атаки на лодку
- 7 Подтверждённые победы
- 8 Неподтверждённые победы
- 9 Примечания
- 10 См. также
- 11 Ссылки
- 12 Литература
История строительства
Подводная лодка была заложена 6 ноября 1933 года в Горьком на заводе «Красное Сормово» под строительным номером 550/4 и с именем «Белуха». 15 сентября 1934 года получила обозначение Щ-310. 10 апреля 1935 года спущена на воду, после достройки была переведена на Балтику. Вступила в строй 20 августа 1936 года в соответствии с приказом НКО-37. 17 сентября 1936 года подписан приёмный акт. При постройке Щ-310 была оснащена сетепрорезателем системы «Сом», при этом форма носовой части стала угловатой, заметно отличающейся от многих других субмарин проекта.
Командиры лодки
- Бок Д. Ф. (9 сентября 1935 — 4 февраля 1937)
- Семенов И. А. (февраль 1938 — декабрь 1938)
- Овечкин Н. М. (10 февраля 1939 — 28 февраля 1940)
- Морозов П. А. (29 февраля 1940 — 7 декабря 1940)
- Ярошевич Д. К.[П 1] (декабрь 1940 — 15 марта 1944)
- Богорад С. Н. (15 марта 1944 — июнь 1945)
- Никулин В. Т. (13 июня 1945 — 9 июля 1947)
- Петелин А. И. (апрель 1948 — август 1948)
Боевые соединения
- 21 августа 1936 — ноябрь 1939 21-й ДиПЛ 2-й БрПЛ Балтийского флота ВМФ СССР, Кронштадт
- ноябрь 1939 — 11 февраля 1941 21-й ДиПЛ 1-й БрПЛ Балтийского флота ВМФ СССР, Таллин
- 11 февраля 1941 — 21 ноября 1941 6-й ДиПЛ 2-й БрПЛ[П 2] Балтийского флота ВМФ СССР, Таллин
- 21 ноября 1941 — 15 февраля 1946 3-й ДиПЛ БрПЛ Балтийского флота ВМФ СССР, Кронштадт
- 15 февраля 1946 — 17 августа 1953 4-й ВМФ Краснознаменного Балтийского флота , Кронштадт
Боевой путь
За время войны, учитывая период Советско-финской войны, лодка совершила семь боевых походов, проведя в общей сложности в море 157 суток. Во время Великой Отечественной войны совершила 5 боевых походов (149 суток), осуществила 22 торпедные атаки, выпустив 43 торпеды и потопив 3 судна[1][2].
Первый поход (29 ноября 1939 года — 6 декабря 1939 года)
- Осенью 1939 года Щ-310 перебазировалась в Таллин. Принимала участие в Советско-финской войне 1939—1940 годов.
- С 29 ноября по 6 декабря 1939 года находилась на позицию № 18 (западные подходы к острову Саарема). Целью нахождения на заданной позиции являлась дальняя блокада и наблюдение за шведским флотом.
- 5 декабря, когда нейтралитет Швеции уже не вызывал сомнения, подлодка получила приказ возвращаться в Таллин. О контактах с противником информация отсутствует[3].
Второй поход (8 декабря 1939 года — 17 декабря 1939 года
- С 8 декабря 1939 года подлодка патрулировала район маяка Ландсорт[П 3]. Встреч с противником не имела, поскольку шведы предоставляли финским транспортным судам для передвижения собственные территориальные воды.[3].
- 16 декабря позиция у Ландсорта была упразднена и 17 декабря Щ-310 вернулась на рейд Либавы.
Третий поход (23 июня 1941 года — 15 июля 1941 года)
- 23 июня 1941 года Щ-310 вышла на патрулирование позиции № 6[П 4]. Встреч с противником не имела. При возвращении в базу, на подходах к проливу Соэла-Вяйн, ночью 11 июля, находясь в удобной для атаки позиции, обнаружила погружающуюся подлодку, идентифицированную как немецкая типа IID. Позже выяснилось, что это была U-144[4]. Находящийся на борту командир дивизиона капитан 2 ранга М. В. Федотов приказал погрузиться и лечь на грунт. За эти действия Федотов по возвращении из похода был понижен в должности до командира лодки[4].
- 16 сентября 1941 года Щ-310 перешла из Таллина в Кронштадт, и уже 21 сентября была готова выйти на позицию. Однако тяжёлая обстановка на ТВД вынудила командование флота изменить планы. Щ-310 была использована для усиления базировавшегося на Лавенсаари, Большом Тютерсе и Гогланде Передового отряда Балтийского Флота ВМФ СССР.
- 16 октября 1941 года, во время шторма в бухте Суркюле, Щ-310 несколько раз ударилась об стоящую рядом Л-3 «Фрунзенец» и была вынуждена вернуться для ремонта на завод № 194, который закончился лишь к концу лета 1942 года. Приёмный акт был подписан 10 сентября. Л-3 «Фрунзенец» также получила повреждения топливных и балластных цистерн, и находилась на ремонте до 21 ноября 1941 года[5].
- 16 сентября 1942 года субмарина перешла в Кронштадт, и 20 сентября 1942 года её отконвоировали в точку погружения юго-западнее Лавенсаари.
Четвёртый поход (19 сентября 1942 года — 13 октября 1942 года)
- 19 сентября 1942 года, в сопровождении четырёх тральщиков, Щ-310 совместно с С-12, была отконвоирована в точку погружения[6].
- 28 сентября Щ-310, патрулируя позицию № 2 в районе Данцигской бухты обнаружила и атаковала немецкое грузовое судно «Franz Rudolf» (1 419 брт) двухторпедным залпом и двумя одиночными торпедами. В цель попала только последняя торпеда, транспорт затонул.
- 29 сентября подлодка выпустила поочерёдно четыре торпеды по пароходу «Annelis Christophersen», не добившись попаданий.
- 3 октября Щ-310 обнаружила и атаковала последней торпедой из подводного положения с дистанции 12-13 кабельтов неустановленную немецкую подлодку. Попадания не было. С немецкой стороны факт атаки не подтверждён.
- 12 сентября, при возвращении на базу лодка подорвалась на мине в районе минного заграждения «Rukajärvi». Взрыв произошёл в 19,5 метрах выше лодки предположительно в результате касания противотральной трубки, но тем не менее нанёс тяжёлые повреждения. Судя по полученным повреждениям, это была якорная гальваноударная мина типа ЕМС II образца 1937 г[П 5]. В пяти первых отсеках появились течи, вышли из строя главная балластная магистраль, перископы, эхолот и акустические приборы, разбилось несколько аккумуляторов, отказал главный осушительный насос. От носовой оконечности до центрального поста прочный корпус провалился между шпангоутами, которые торчали наружу.[7] Всплыв, Щ-310 уже не смогла погрузиться и проделала оставшийся путь до точки встречи с эскортными сторожевыми катерами в надводном положении.
- До лета 1943 года лодка простояла в Ленинграде на ремонте. В это время она получила экспериментальную 76-мм артиллерийскую установку с длиной ствола 16,5 калибров на станке стандартного орудия 21-К.
Щ-310 планировалось вывести на боевое патрулирование в июле или августе 1943 года, но после постановки немцами эшелонированных минных заграждений и противолодочных сетей, перекрывших фарватеры от о. Нарген до побережья Финляндии в районе полуострова Порккала-Удд (так называемая, «нарген-порккалауддская линия» или «Nashorn») и у о. Гогланда, Хапасарских шхер и Нарвского залива («Zeeigel» и «Rukajärvi»), насчитывающих более 13 000 мин и минных защитников[8], операции с участием подлодок КБФ на Балтике практически прекратились.
Пятый поход (28 сентября 1944 года — 16 октября 1944 года)
- 28 сентября 1944 года Щ-310 вышла к точке погружения совместно с Щ-318 и Щ-407. Эскорт составляли пять тральщиков и столько же сторожевых катеров[9].
- 3 октября заняла место на позиции № 1 (район Аландских островов).
- 4 октября Щ-310 сменила позицию и перешла к Ирбенскому проливу. В ночь на 6 октября атаковала конвой в районе Виндавы. Надводная вахта наблюдала потопление транспорта, но зарубежные источники[10] это не подтверждают.
- 8 октября Щ-310 атаковала и потопила по данным визуального наблюдения буксирный пароход в районе с координатами 57°13′05″ с. ш. 21°13′03″ в. д. / 57.21806° с. ш. 21.21750° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=57.21806&mlon=21.21750&zoom=14 (O)] (Я). В настоящее время считается, что это была немецкая землечерпалка «Pumpenbagger III»[П 6] (587 брт). Через несколько минут, в 1:25 лодка обнаружила и атаковала немецкий транспорт «RO-24» (4 499 брт), который после попадания торпеды затонул.
- 14 октября в районе с координатами 57°18′04″ с. ш. 21°12′08″ в. д. / 57.30111° с. ш. 21.20222° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=57.30111&mlon=21.20222&zoom=14 (O)] (Я) атаковала двумя торпедами типа 45-36 транспорт водоизмещением около 5 000 т., который, по данным визуального наблюдения, через 3 минуты затонул. Зарубежными источниками не подтверждается.
- 10 октября Щ-310 безуспешно атаковала танкер «Hiddensee» (643 брт).[11]
- 14 октября, в связи с израсходованием торпед, подводная лодка покинула зону патрулирования и 16 октября подошла к месту встречи с финскими сторожевыми катерами.
Шестой поход (1 декабря 1944 года — 15 января 1945 года)
- Утром 4 декабря 1944 года Щ-310 подошла к району патрулирования возле Виндавы. Погодные условия заставляли лодку проводить постоянные дифферентовки и погружения для борьбы с обледенением корпуса[12].
- 21 декабря в районе с координатами 56°12′00″ с. ш. 20°31′08″ в. д. / 56.20000° с. ш. 20.51889° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.20000&mlon=20.51889&zoom=14 (O)] (Я) тремя торпедами атаковала транспорт водоизмещением около 7 000 т. Верхняя вахта наблюдала его гибель, зарубежные подтверждения отсутствуют.
- 30 декабря и 2 января Щ-310 дважды неудачно атаковала суда из состава обнаруженных конвоев.
- 7 января 1945 года в районе с координатами 56°10′08″ с. ш. 20°27′07″ в. д. / 56.16889° с. ш. 20.45194° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.16889&mlon=20.45194&zoom=14 (O)] (Я) тремя торпедами с 8 кабельтовых атаковала транспорт водоизмещением около 6 000 брт. Подтверждений попадания нет.
- 12 января Щ-310 начала возвращение на базу в виду окончания срока автономности и 14 января встретилась с эскортом в районе маяка Богшер.
- 6 марта 1945 года Щ-310 стала Краснознамённой.
Седьмой поход (23 марта 1945 года — 26 апреля 1945 года)
- 23 марта 1945 года Щ-310 в сопровождении финских ледоколов вышла на позицию № 1, в район Либавы.
- 27 марта в 30 милях к юго-западу от Либавы атаковала транспорт водоизмещением около 5 000 брт, зарубежных подтверждений нет. Командование засчитало победу.
- 11 апреля двумя торпедами типа 45-36 безуспешно атаковала транспорт, охраняемый двумя сторожевиками и тральщиком.
- В ночь на 14 апреля в районе с координатами 56°23′ с. ш. 20°12′ в. д. / 56.383° с. ш. 20.200° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.383&mlon=20.200&zoom=14 (O)] (Я) из надводного положения тремя торпедами атаковала транспорт, охраняемый сторожевиком и катером. Подтверждений попаданий нет. Командование засчитало победу.
- 18 апреля и 20 апреля Щ-310 дважды обнаруживала конвои противника, но не смогла их атаковать. В первый раз из-за поломки дизеля, во второй — по причине активных противолодочных действий кораблей эскорта.
- 22 апреля у Лиепаи двумя торпедами безрезультатно атаковала транспорт в охранении сторожевика и катера.
- 24 апреля двумя торпедами типа 45-36 безрезультатно атаковала транспортное судно, шедшее в составе конвоя. 26 апреля вернулась на базу в Турку, в виду израсходования боекомплекта.
Послевоенный период
- 9 июня 1949 года Щ-310 переименована в С-310.
- 17 августа 1953 года разоружена, исключена из состава флота и передана в ОФИ[П 7] Краснознамённого Балтийского флота.
- В 1958 году разделана на металл в Лиепае или использована в качестве мишени и потоплена у острова Рухну в Рижском заливе.
Атаки на лодку
- 16 сентября 1942 года на выходе из огражденной части Морского канала подлодка попала под прицельный огонь немецкой артиллерии. Ушла из под обстрела при помощи катеров-дымзавесчиков из 10-го дивизиона сторожевых катеров-дымзавесчиков Балтийского флота (10-й ДСКД)[13].
- В конце сентября 1942 года в районе банки Калбодагрунд (позиция № 1) лодка подверглась атаке двух сторожевых катеров противника, сбросивших несколько серий глубинных бомб, которые взорвались в непосредственной близости от кормы. В кормовых отсеках отказало освещение, сорвало с креплений некоторые приборы, получил повреждение шестой торпедный аппарат. Противник счёл лодку уничтоженной. Экипажи катеров (как позже выяснилось, финских)[14] получили награды.
- Зимой 1943 года в рубку, стоявшей у стенки Канонерского судоремонтного завода, Щ-310 попал артиллерийский снаряд. Погиб главный старшина лодки В. С. Говоров.[14] О характере и степени повреждений данные отсутствуют.
- 8 октября 1944 года тральщик «М-17» на расстоянии сбросил 4 глубинные бомбы[15].
- 14 октября 1944 года в районе с координатами 56°20′ с. ш. 20°27′ в. д. / 56.333° с. ш. 20.450° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.333&mlon=20.450&zoom=14 (O)] (Я), при неудачной попытке атаки конвоя, на подлодку было сброшена серия глубинных бомб судами эскорта.[16]
- 21 декабря 1944 года близ Мемеля «Щ-310» атаковали корабли эскорта, сбросив на удалении 4 глубинные бомбы.
- 2 января 1945 года «Белуха» безуспешно атаковала конвой в районе с координатами 56°10′ с. ш. 20°27′ в. д. / 56.167° с. ш. 20.450° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.167&mlon=20.450&zoom=14 (O)] (Я), а сама подводная лодка поверглась продолжительной атаке кораблей эскорта, сбросивших несколько десятков глубинных бомб. Данные о повреждениях отсутствуют.
- 14 апреля 1945 год после неудачной атаки транспорта у Гроссендорфа (выпущено три торпеды) была контратакована эсминцами Z-34 и T-36 из состава эскорта конвоя, следовавшего из Либавы[17].
- 20 апреля 1945 года лодке пришлось экстренно погрузиться во избежание атаки немецкого сторожевого катера. Применение глубинных бомб не зафиксировано.
Подтверждённые победы
| Судно | Тип | Принадлежность | Дата | Груз | Тоннаж (БРТ) | Судьба | Примечание |
| «Franz Rudolf» | грузовое судно |  |
28 сентября 1942 | 1 419 | потоплен | Спущен на воду в 1906 году верфью «Howaldtswerke» в Киле для датской судоходной компании «Holm & Wonsild». Получил название «Veratyr». Длина — 73 м, ширина — 11 м, скорость хода — 8,5 узлов. Использовался на линиях Нью-Йорк — Буэнос-Айрес, Нью-Йорк — Гавана. В 1928 году продан немецкой компании F.L.Nimtz и переименован в «Franz Rudolf». Место гибели: 30 км северо-восточнее Столпмюнде[18] | |
| «Pumpenbagger III» | землечерпалка | |
8 октября 1944 | 587 | потоплен | Спущен на воду данцигской императорской верфью «F. Schichau» в 1905 году. Использовался в качестве дноуглубителя. Место гибели: район Виндавы[19] | |
| «RO-24» | грузовое судно | |
8 октября 1944 | Магнитные мины[20], около 1000 военнослужащих | 4 449 | потоплен | Спущен на воду в 1928 году английской верфью «Clyde Shipbuilding & Engineering Co. Ltd.» для голландской судоходной компании «Stoomvaart Maatschappij Wijklijn N. V. (Erhardt & Dekkers)». Получил название «Zonnewijk». Длина — 117,01 м, ширина — 16,12 м, скорость хода — 10,5 узлов. После оккупации Голландии был включён в состав германского флота под названием «RO-24». Место гибели: район Виндавы. Около 230 погибших[21] |
Всего подтверждённых источниками побед 3. Общий подтверждённый тоннаж 6311 брт.
- Ro-24 Ex Zonnewijk Vessel.jpg
Довоенная фотография «Ro-24». Судно ещё под голландским флагом и с названием «Zonnewijk»
- Soviet submarine Shch-310 and the Finnish steamship Willamo in port Kotka in 1944.jpg
Щ-310 у борта финского парохода «Wellamo» в порту Котка
- SS Veratyr.jpg
«Franz Rudolf». Судно ещё носит название «Veratyr»
Неподтверждённые победы
По советским (российским) данным Щ-310 потопила 7 судов общим водоизмещением 10995 брт[22]. В силу противоречивости и недостаточности информации по целому ряду рапортов об атаках Щ-310 неустановленных судов противника (особенно это касается предполагаемого тоннажа), все они требуют критического подхода и дальнейшего исследования. Некоторые источники[23] относят на счёт побед Щ-310 учебное судно ВМФ Германии «Carl Zeiss» (бывший «Roland L. M. Russ»)[19]. По данным немецкого военного историка Юргена Ровера (нем. Jürgen Rohwer) это судно затонуло при невыясненных обстоятельствах близ Полангена 14 октября 1944 года, но было поднято и отбуксировано в устье Ужавы для дальнейшего использования в качестве блокшива. Окончательно «Carl Zeiss» погиб после авианалёта на Либаву 27 декабря 1944 года[24] Курт Хоффман (нем. Kurt Hoffmann) в «Schiffsverluste»[25] указывает, что судно «Carl Zeiss» водоизмещением 3400 брт (настоящее водоизмещение «Carl Zeiss» — 1320 брт[19]) подорвалось на мине и затем затонуло в процессе буксировки в Либаву.
Напишите отзыв о статье "Щ-310"
Примечания
Уточнения
- ↑ С марта 1944 года командир К-53
- ↑ С сентября 1941 года назывался 6 ДиПЛ БрПЛ
- ↑ Позиция № 15 — южные подходы к Стокгольму
- ↑ Район острова Готска-Сандён (швед. Gotska Sandön). Нарезка районов действий на Балтийском море в 1941 году состояла уже из 12 позиций. В 1942 их количество ещё сократилось до семи.
- ↑ Вес заряда составляет 285 кг ТГА (тротил-гексаген-алюминиевая пудра), что соответствует 450 кг. тротила
- ↑ В некоторых немецких источниках [www.schiffswrackliste.de (Schiffsverluste)] (нем.). [www.webcitation.org/668F8G2Fn Архивировано из первоисточника 13 марта 2012]. судно ошибочно называется «Bagger III». Также неверно указано его водоизмещение — 400 брт вместо 587 брт
- ↑ Отдел фондового имущества
Источники
- ↑ [www.town.ural.ru/ship/ship/h310.php3 «Великая Отечественная под водой»]. [www.webcitation.org/668F2Xqtk Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ А. В. Платонов. Энциклопедия советских подводных лодок 1941—1945. АСТ, 2004 ISBN 5-17-024904-7 592 с, ил. с 176—178
- ↑ 1 2 [alerozin.narod.ru/vdktng.htm#%D0%91%D0%9E%D0%95%D0%92%D0%AB%D0%95 Подводные лодки в «Зимней войне»] (рус.). [www.webcitation.org/668F4adtF Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ 1 2 Морозов М. Э., Германские субмарины на Балтике в 1941 г., «Флото Мастер» № 4 2000 (стр. 16-23)
- ↑ [www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/17-45/l%20II/l-3/l-3.htm Энциклопедии отечественного подводного флота] (рус.). [www.webcitation.org/668F5PiXg Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ [wunderwaffe.narod.ru/Magazine/MK/2005_N2/16.htm Компания 1942 года] (рус.). [www.webcitation.org/668F6V4jG Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ Егоров Г. М. Фарватерами флотской службы. — М.: Воениздат, 1985. — стр. 78.
- ↑ Ачкасов В. И., Павлович H. Б.. Советское военно-морское искусство в Великой Отечественной войне. — М.: Воениздат, 1973. — стр. 251.
- ↑ Корж В. Е. [militera.lib.ru/memo/russian/korzh_ve/index.html Запас прочности] (рус.). [www.webcitation.org/668F71mdn Архивировано из первоисточника 13 марта 2012]. — стр. 144
- ↑ [www.schiffswrackliste.de/BRT%201942.htm Schiffsverluste] (нем.). [www.webcitation.org/668F7bITC Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ [www.wlb-stuttgart.de/seekrieg/44-10.htm Seekrieg 1944, Oktober] (нем.). [www.webcitation.org/668F8nsM1 Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ Во льдах и подо льдами. Тайные операции подводных флотов. Реданский В. Г., Москва, «Вече» — стр. 181
- ↑ Черкашин Н., [www.redstar.ru/2002/08/03_08/4_01.html Талисман фронтовой «щуки»] (рус.)., «Красная звезда», 3 Августа 2002 г.
- ↑ 1 2 По воспоминаниям штурмана «Щ-310» Георгия Егорова (Егоров Г. М. Фарватерами флотской службы. — М.: Воениздат, 1985., стр. стр. 39, 60)
- ↑ [www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/17-45/sh%20V-b-2/Sh-310/Sh-310.htm Щ-310, С-310 Тип «Щ» V-бис-2 серии] (рус.). [www.webcitation.org/668F9X9KB Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ В. Ф. Трибуц. Балтийцы сражаются. — С. 413.
- ↑ [www.wlb-stuttgart.de/seekrieg/45-04.htm Seekrieg 1945, April] (нем.). [www.webcitation.org/668FAavLz Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ По данным [www.ellisisland.org/shipping/Formatship.asp?shipid=5724 Ellis Island Foundation Inc.] (англ.). [www.webcitation.org/668FBGhbz Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ 1 2 3 По данным [miramarshipindex.org.nz/ Miramar Ship Index] (англ.). [www.webcitation.org/668FBlQHX Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ По информации дайв-клуба [www.diveclub.lv/index.php?pid=3280 Baltic Seal] (рус.). [www.webcitation.org/668FCMxAo Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ По данным [www.wrecksite.eu/wreck.aspx?59051 Wreck Site] (англ.). [www.webcitation.org/668FDLnKw Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ Дмитриев В. И. [book.uraic.ru/elib/pl/lodki/shuka.htm Подводные лодки типа «Щука»] (рус.). [www.webcitation.org/668FEJjbT Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ См. Гречанюк Н. М., Дмитриев В. И., Корниенко А. И. «Дважды Краснознаменный Балтийский флот». — М.: Воениздат, 1990., Емельянов Л. А. Советские подводные лодки в Великой Отечественной войне. М.: Воениздат, 1981., Центральный военно-морской архив МО РФ (фонд 18, дело № 23534)
- ↑ [www.wlb-stuttgart.de/seekrieg/verluste/ausl%2Bdtsch-4412.htm Verluste Deutscher Handelsschiffe 1939-1945 und unter deutscher Flagge fahrender ausländischer Schiffe (1944)] (нем.). [www.webcitation.org/668FFGvKh Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- ↑ [www.schiffswrackliste.de Schiffsverluste] (нем.). [www.webcitation.org/668F8G2Fn Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
См. также
- Егоров, Георгий Михайлович
- Петелин, Александр Иванович
- Богорад, Самуил Нахманович
- Советско-финская война (1939—1940)
- Советско-финская война (1941—1944)
- Балтийский флот СССР во время Великой Отечественной войны
Ссылки
- [submarine.id.ru/sub.php?sh1 Подводные лодки типа «Щ» (Щука) III, V, V-бис и V-бис-2 серии] (рус.). submarine.id.ru. Проверено 21 января 2010. [www.webcitation.org/668FFqNGi Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.airgroup4.com/norway.htm Air Group 4 - «Casablanca to Tokyo»] (англ.). airgroup4.com. Проверено 21 января 2010. [www.webcitation.org/668FIFhxF Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.diveclub.lv/index.php?pid=3281 Baltic Seal: «RO-24» (фотографии с места гибели)] (рус.). diveclub.lv. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FIrl5P Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.divesport.lv/lv/DLatvia/8/8.htm Корабль «Zonnewijk» «RO-24» (фотографии)] (рус.)(недоступная ссылка — история). divesport.lv. Проверено 23 января 2010. [web.archive.org/20090417053608/www.divesport.lv/lv/DLatvia/8/8.htm Архивировано из первоисточника 17 апреля 2009].
- [www.town.ural.ru/ship/ship/h310.php3 Щ-310 «Белуха» V-бис-2 серии] (рус.). town.ural.ru. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668F2Xqtk Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/17-45/sh%20V-b-2/Sh-310/Sh-310.htm Щ-310] (рус.). deepstorm.ru. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668F9X9KB Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.peoples.ru/military/navy_fleet/sergey_lisin/index1.html Сергей Прокофьевич Лисин] (рус.). peoples.ru. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FJtz3d Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [book.uraic.ru/elib/pl/lodki/shuka.htm Дмитриев В. И., Подводные лодки типа «Щука»] (рус.). book.uraic.ru. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FEJjbT Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [avtonomka.org/flot1/ostrovskiy35.htm Воспоминания подводников. Вечная память герою!] (рус.)(недоступная ссылка — история). avtonomka.org. Проверено 19 января 2010.
- [www.plimsollshipdata.org Lloyd's Register of Ships from 1930 to 1945] (англ.). plimsollshipdata.org. Проверено 21 января 2010. [www.webcitation.org/668FL2rND Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.bellabs.ru/51/Analysis/Ships_Morozov.html Архив 51-го МТАП. Корабли и суда потопленные и поврежденные самолетами МТА КБФ] (рус.)(недоступная ссылка — история). bellabs.ru. Проверено 19 января 2010. [web.archive.org/20070502211415/www.bellabs.ru/51/Analysis/Ships_Morozov.html Архивировано из первоисточника 2 мая 2007].
- [www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=153609 Акиндинов С. А., Первый после бога] (рус.). litsovet.ru. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FLdGaN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [militera.lib.ru/memo/russian/mudrak_fb/index.html Мудрак Ф. Б. «На тральных галсах».] (рус.). militera.lib.ru. Проверено 20 января 2010. [www.webcitation.org/668FN8hNA Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [militera.lib.ru/memo/russian/korzh_ve/index.html Корж В. Е. «Запас прочности».] (рус.). militera.lib.ru. Проверено 20 января 2010. [www.webcitation.org/668F71mdn Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [russian-west.narod.ru/history/voina/voina.htm Хроника штурма Пиллау и косы] (рус.). russian-west.narod.ru. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FNf3RL Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [nvo.ng.ru/history/2005-02-18/5_payment.html Тайна транспорта «Бенг Стуре»] (рус.). nvo.ng.ru. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FPdno2 Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.schiffswrackliste.de/BRT%201945.htm Schiffsverluste] (нем.). schiffsverluste.de. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FTJPwI Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.zeno.org/Lueger-1904/A/Bagger+%5B1%5D#Bagger10 Bagger (Baggermaschinen)] (нем.). zeno.org. Проверено 22 января 2010. [www.webcitation.org/668FU14fk Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.uboat.net/allies/warships/ship/5057.html ShCh-310] (англ.). uboat.net. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FUlLde Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.wlb-stuttgart.de/seekrieg/angriffe/4501-05-oasa.htm Chronik des Seekrieges 1939-1945] (нем.)(недоступная ссылка — история). wlb-stuttgart.de. Проверено 19 января 2010. [web.archive.org/20070610094644/www.wlb-stuttgart.de/seekrieg/angriffe/4501-05-oasa.htm Архивировано из первоисточника 10 июня 2007].
- [www.wrecksite.eu/ Wreck Site] (англ.). wrecksite.eu. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FVEwtk Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [miramarshipindex.org.nz/ Miramar Ship Index] (англ.). miramarshipindex.org.nz. Проверено 19 января 2010. [www.webcitation.org/668FBlQHX Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
- [www.xs4all.nl/~beejee/KHV.htm Groninger Kustvaart (прибрежное судоходство Гронингена)] (нид.)(недоступная ссылка — история). Groninger Kustvaart. Проверено 15 января 2011. [web.archive.org/20011007180035/www.xs4all.nl/~beejee/KHV.htm Архивировано из первоисточника 7 октября 2001].
-
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2247 Богорад, Самуил Нахманович]. Сайт «Герои Страны». - [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1076 Егоров, Георгий Михайлович]. Сайт «Герои Страны».
Литература
- Andreas Kossert, Damals in Ostpreussen, München, 2008 — ISBN 978-3-421-04366-5
- Морозов М. Э., Кулагин К. Л. «Щуки». Легенды Советского подводного флота. — М.: Яуза, Эксмо, 2008. — 176 с. — (Арсенал коллекция). — ISBN 978-5-699-25285-5.
- Емельянов Л. А. Советские подводные лодки в Великой Отечественной войне.— М.: Воениздат, 1981
- Jordan, Roger. The World’s Merchant Fleets, 1939: The Particulars and Wartime Fates of 6,000 Ships.— US Naval Inst. Pr., 2006 — ISBN 1-59114-959-2
- Егоров Г. М. Фарватерами флотской службы. — М.: Воениздат, 1985.
- Ачкасов В. И., Павлович H. Б.. Советское военно-морское искусство в Великой Отечественной войне. — М.: Воениздат, 1973.
- В. Ф. Трибуц. [militera.lib.ru/memo/russian/tributz_vf/index.html Балтийцы сражаются]. — М.: Воениздат, 1985. — 463 с. — (Военные мемуары).
- Во льдах и подо льдами. Тайные операции подводных флотов. Реданский В. Г., Москва, «Вече», 2004
- Вайнер Б. А. Советский морской транспорт в Великой Отечественной войне. — М.: Воениздат, 1989
- «Моделист-Конструктор», № 10, 1984
- Платонов А. В. Энциклопедия советских подводных лодок. 1941—1945, АСТ, 2004 — ISBN 5-17-024904-7
- Гречанюк Н. М., Дмитриев В. И., Корниенко А. И. Дважды Краснознаменный Балтийский флот. — М.: Воениздат, 1990
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Щ-310
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
