Ыспарта
Город
Показать/скрыть карты
|
Ыспарта (Испарта[2], тур. Isparta) — город в западной Турции и административный центр ила (области) Ыспарта. Население города — около 420 тыс. человек (по данным переписи 2007 года)[1] , высота над уровнем моря — 1035 м. Город известен своим розовым маслом и коврами.
Город на равнине к северу от горы Давраз (Davraz, 2635 м) служит перевалочным пунктом на пути в центр Озёрного края.
История
Основанный во времена хеттов город входил в состав Лидии, а затем был завоёван Александром Македонским.
В 1203 г. после оккупации турками-сельджуками Ыспарта вплоть до конца XIV в. оказалась под контролем эмиров Хамидоглу (Hamidoğlu). В это время она была столицей всего Озёрного края.
После Сельджукидов город стал столицей местного бейлика Хамид (1280—1391), последний правитель которого продал свои владения за 85 тыс. золотых монет османскому султану Баязиду I.
В 1381 г. эмират мирным путём вошел в состав Османской империи. После этого Ыспарта потеряла политическое значение и превратилась в региональный торговый и транспортный центр, место производства уникальных ковров.
В 1912 г. в городе и районе проживали: турки — 51 100 чел., греки — 6574 чел.[3]
Вплоть до 1923 г. в городе жила большая греческая община.
Достопримечательности
 |
Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии.
|
На въезде в город можно увидеть огромную розу, которая является неотъемлемым символом Испарты. На территории города есть несколько действующих фабрик по переработке роз. Заехав в Испарту, обязательно купите лукум из роз и розовое варенье (gül lokumu, gül reçeli). Кроме того, налажено производство косметики, шампуней и парфюма, в состав которых входит розовое масло. На ночную Испрату можно полюбоваться с близлежащей горы, где располагается кафе-терраса и ресторан-терраса.
Среди исторических достопримечательностей Ыспарты можно отметить городскую крепость сельджукского времени и несколько построек ХIV—ХV вв., в том числе мечеть Хызыр-бея (1317 г.) и Рыночную мечеть, сооруженную в 1417 г.
В 30 километрах от центра Испарты располагается поистине чудесный озерный край под названием Эирдир (Eğirdir). Эирдир — это сочетание скалистых гор, зелено-голубой воды, тишины и покоя. Любители экологического туризма обязательно должны посетить этот райский уголок.
Ещё одной достопримечательностью Испарты по праву считается горнолыжный курорт Давраз Ски Центр, находящийся на горе Давраз. Качественный снег, наличие профессионального склона, тишина и покой здешних мест — вот то, что привлекает туристов в Давраз. На территории курорта располагается 2 отеля разной звездности.
Транспорт
В городе есть автостанция (otogar), в которой совершают остановки автобусы всех крупных транспортных компаний страны. Самый короткий путь до Испарты начинается из Антальи.
См. также
- Анатолийские «тигры» (англ.)
Напишите отзыв о статье "Ыспарта"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.turkstat.gov.tr/yillik/stat_yearbook.pdf Статистика населения по городам Турции, 2007] (PDF)
- ↑ Транслитерация по «Атласу мира» 2007 года. Ранее использовалась транслитерация Испарта.
- ↑ George Sotiriadis, An Ethnological Map Illustrating Hellenism in the Balkan Peninsula and Asia Minor, 1918
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
Это заготовка статьи по географии Турции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| Административное деление ила Ыспарта
|
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ыспарта
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
