ЭОКА

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

ЭОКА (греч. Εθνική Οργάνωσις Κυπρίων Αγωνιστών Этники́ Орга́нозис Кипри́он Агонисто́н — «Национальная организация освобождения Кипра») — подпольная организация греков-киприотов, основанная в середине 1950-х годов, ставившая целью изгнать британцев, и присоединить Кипр к Греции (энозис). В 1950 году состоялся плебисцит, бойкотированный турецкой общиной. На этом плебисците греческое большинство проголосовало за энозис (98 %).

Влиятельная в то время кипрская компартия АКЕЛ не поддерживала боевых операций ЭОКА, предпочитая забастовки и демонстрации.

ЭОКА возглавлялась полковником армии Греции Георгиосом Гривасом, родившемся на Кипре, отличившимся во Второй мировой войне, и в антикоммунистической войне в Греции. Он получил прозвище Дигенис в честь византийского героя Дигениса Акритаса, изгнавшего иностранные войска в Средние века. Организация получала поддержку из Греции, финансовую, военную и пропагандистскую (радиовещание из Афин). Военная кампания началась 1 апреля 1955 года; основным противником являлись британские военные. Однако, целью также были гражданские учреждения, пробритански настроенные киприоты, и этнические турки, в том числе члены турецкой террористической организации ТМТ («Турецкая Организация Сопротивления»).

В борьбу с ЭОКА были вовлечены 30 тыс. британских военнослужащих. Англичане запрещали грекам исполнять национальный гимн, контролировали систему образования, и вели охоту на боевиков организации. 16 июня 1956 теракт, устроенный ЭОКА в ресторане, привёл к гибели Вильяма Ботелера, офицера ЦРУ под дипломатическим прикрытием. Полковник Гривас поспешил заявить, что мишенью его боевиков не являются американцы, и предложил американским гражданам «для их же безопасности» избегать мест, посещаемых «британским врагом».

3 марта 1957 года, после того, как информатор выдал местонахождение Григориса Афксентиу, второго командира ЭОКА после Гриваса, британские войска обнаружили Афксентиу в тайном убежище в окрестностях монастыря Махерас[1]. В это время внутри укрытия были Афксентиу и ещё четыре партизана. Понимая, что силы не равны, Афксентиу приказал своим товарищам сдаться, но сам остался, чтобы сражаться до конца. Британский офицер потребовал от него выйти с поднятыми руками, на что Афксентиу ответил «Molon labe» (пер. «приди и возьми»), повторив слова царя Леонида в битве при Фермопилах. Понимая, что захватить Афксентиу живым, не понеся потерь, невозможно, британцы залили в убежище бензин и сожгли его заживо. Опасаясь народного восстания, британцы захоронили обугленное тело во дворе Центральной тюрьмы Никосии, где оно находится и по сей день[2].

В декабре 1959 года организация объявила о прекращении огня, что проложило путь для подписания Цюрихских соглашений. 16 августа 1960 года Кипр получил независимость от Британии, за исключением суверенных баз Акротири и Декелия. Таким образом, ЭОКА добилась одной своей цели — избавиться от британцев, но не смогла добиться другой — соглашение не предусматривало энозис.

После получения независимости ЭОКА была преобразована в региональные ассоциации, такие, как ΣΑΠΕΛ (Σύνδεσμος Αγωνιστών Πόλεως και Επαρχίας Λεμεσού; Союз бойцов Лимасола и округа), участвующие в торжественных встречах и музейных экспозициях.

В 1960 в центре Никосии был открыт музей, посвящённый борьбе ЭОКА за независимость Кипра. В музейную экспозицию входят также захоронения 13 боевиков организации, расположенные на территории Центральной тюрьмы Никосии.

На стороне киприотов сражались в том числе дезертиры из британской армии, а высланные с острова в английские тюрьмы патриоты продолжали свою борьбу совместно с другими противниками британского владычества, как, например, волонтёрами ИРА[3].



ЭОКА-Б

ЭОКА-Б — националистическое крыло греческой общины острова, сформированное как военизированная организация в 1971 году. Поддерживалась режимом «чёрных полковников» в Греции. Признана террористической организацией.

После возвращения полковника Гриваса на остров в 1971 году он основал ЭОКА-Б в ответ на отход президента архиепископа Макариоса III от политики энозиса. К числу терактов ЭОКА-Б относится убийство министра Поликарпоса Гиоргадеса и попытки убийства архиепископа Макариоса.

Когда Гривас умер в январе 1974 года от сердечного приступа, организация окончательно перешла под контроль Греции. 15 июля 1974 года ЭОКА-Б при помощи Кипрской национальной гвардии устроила государственный переворот, отстранив от власти Макариоса, и поставив на его места Никоса Георгадиса «Самсона». Эта акция повлекла за собой турецкое вторжение.


Напишите отзыв о статье "ЭОКА"

Примечания

  1. Grivas Memoirs (1964), p. 111
  2. Grivas Memoirs (1964), p. 71
  3. [www.organizedrage.com/2009/10/obituary-vias-livadas-veteran-of.html Obituary: Vias Livadas; A veteran of the Cypriot freedom struggle of the 1950s]

Отрывок, характеризующий ЭОКА

– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.