ЭОН-1

ЭОН-1 (Экспедиция особого назначения № 1) — экспедиция отряда кораблей Балтийского флота с целью переброски их в Мурманск для формирования Северной военной флотилии — первого формирования будущего Северного флота ВМФ России, — состоявшаяся в 1933 году.

Состав экспедиции

• Эсминец «Урицкий» (командир — Мельников А. С.)
• Эсминец «Рыков» (командир — Рыков С. С.),
• Сторожевой корабль «Ураган» (командир — Визель Г. А.)
• Сторожевой корабль «Смерч» (командир — Фокин В. А.),
• Подводная лодка Д-1 «Декабрист» (командир — Секунов Б. А.)
• Подводная лодка Д-2 «Народоволец» (командир — Рейснер Л. М.)
• баржи, буксиры и катера, обеспечивающие переход

Ход экспедиции

Экспедиция была сформирована 15 апреля 1933 года приказом народного комиссара по военным и морским делам Ворошилова

Возглавил ЭОН-1 командир бригады эскадренных миноносцев МСБМ (Морских сил Балтийского моря — так тогда назывался Балтийский флот) З. А. Закупнев, начальником штаба экспедиции был назначен И. С. Исаков, начальником политотдела — П. П. Байрачный. Общее руководство подготовкой и проведением экспедиции осуществлял первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) С. М. Киров.

Перед походом в целях уменьшения осадки, корабли были максимально облегчены, — помимо прочего было снято и погружено на баржи сопровождения артиллерийское и торпедное вооружение, личный состав был сокращен до предела. Для обеспечения возможности прохода под мостами были демонтированы все мачты.

Корабли ЭОН-1 вышли из Кронштадта 18 мая 1933 года, прошли по Неве до Ладожского озера. Далее экспедиция разделилась — баржи и катера из-за плохой погоды повели буксирами по Новоладожском каналу, соединяющему Неву со Свирью, а корабли и подводные лодки пошли своим ходом через Ладожское озеро до порта Свирица в устье реки Свирь.

Для перехода по мелководной Свири до Онежского озеро эсминцы были максимально облегчены и загружены в импровизированные деревянные плавучие доки. В таком виде они дошли до города Вознесенье, где снова самостоятельно стали на воду.

Осадка подводных лодок позволила пройти им Свирь без дополнительных приспособлений, но на Сиговых порогах подводные лодки тянули четыре мощных колёсных буксира в ордере «цугом». Сильное течение бросало лодку от одного берега к другому, и, чтобы она не села на мель, её с обоих бортов удерживали небольшие винтовые буксиры.

Далее корабли своим ходом прошли по Онежскому озеру до города Повенец, где более месяца простояли в ожидании завершения работ на шлюзах Беломорско-Балтийского канала, — к тому времени строительство Беломорканала ещё не было завершено.

После окончания строительных работ экспедиция продолжила путь, пройдя 19 шлюзов и преодолев водораздел Балтийского и Белого морей, расположенный на высоте 102 метра над уровнем моря.

20 июля 1933 все корабли ЭОН-1 прибыли в порт Сорока (ныне Беломорск), расположенный на берегу Белого моря.

21 июля на пароходе «Товарищ Анохин» в порт Сорока по только что построенному Беломорско-Балтийскому каналу прибыла правительственная делегация в составе Сталина И. В., Ворошилова К. Е., Кирова С. М. и Ягоды Г. Г.. Сталин, Ворошилов и Киров обошли строй экипажей кораблей ЭОН-1, поздоровались с командирами и личным составом. Были произнесены приветственные речи, после чего руководители партии и правительства осмотрели эсминец «Урицкий» и подводную лодку «Декабрист».

В порту Сорока на корабли ЭОН-1 был снова погружен боезапас и продовольствие, установлено вооружение, смонтированы мачты, доставленные туда на баржах.

Через две недели корабли вышли из Сорокской бухты и 5 августа 1933 года прибыли в Мурманск, где вошли в состав Северной военной флотилии, сформированной циркуляром начальника штаба РККА от 1 июня 1933 года, которая положила начало Северному флоту СССР.

Всего поход длился два с половиной месяца — с 18 мая по 5 августа 1933 года.

См. также

• Экспедиции особого назначения (ЭОН)
• Северная военная флотилия
• Северный флот ВМФ России

Литература

• Платонов В. И. Записки адмирала. — М.: Воениздат, 1991. — С. 85-91.

• Морозов М. Э., Кулагин К. Л. Первые подлодки СССР. «Декабристы» и «Ленинцы».. — М.: ЭКСМО, 2010. — С. 56-58.

Отрывок, характеризующий ЭОН-1

– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.