Эадсиге
| Эадсиге Eadsige | |
| Архиепископ Кентерберийский | |
| Интронизация | 1038 |
|---|---|
| Конец правления | 1050 |
| Предшественник | Этельнот |
| Преемник | Роберт Жюмьежский |
| Умер | 29 октября 1050 |
| Святость | |
| Праздник | 28 октября |
Эадсиге (др.-англ. Eadsige; умер 29 октября 1050) — 32-й архиепископ Кентерберийский (1038—1050).
Биография
Эадсиге около 1030 года стал монахом при соборе Христа в Кентербери. Известна жалованная грамота короля Кнуда Великого, согласно которой собор Христа получал имение в Фолкстоне при условии, что Эадсиге будет принят в соборе и пользоваться этой землёй до самой смерти[1]. Эадсиге был викарным епископом в Кенте в 1035 году, предположительно его кафедральным собором являлась церковь Святого Мартина в Кентербери.
В 1038 году Эадсиге сменил Этельнота на Кентерберийской кафедре[2] и в 1040 году получил паллиум из Рима. Предположительно, он провёл обряд коронации Хардекнуда и определённо короновал 3 апреля 1043 года Эдуарда[3]. Вскоре Эадсиге тяжело заболел и не смог надлежащим образом исполнять архиепископские обязанности. Согласно Англосаксонской хронике, из опасения, что должность окажется в руках недостойного, он тайно получил разрешение короля и эрла Годвина назначить настоятеля Абингдонского аббатства[en] Сиварда[en] своим коадъютором (рукоположение состоялось в 1044 году)[3]. До 1046 года Сивард свидетельствовал жалованные грамоты попеременно в качестве архиепископа, епископа или аббата, а Эадсиге с этого года вновь упоминается в них как архиепископ — видимо, оправившись от болезни. В 1048 году Сивард, удалившийся к этому времени на покой в Абингдон, умер, и Эадсиге вновь стал полноправным архиепископом[4]. Очевидно, его отношения с собором Христа осложнились ввиду отчуждения части земель Кентербери в пользу эрла Годвина и членов его семьи[5].
Эадсиге умер 29 октября 1050 года. Впоследствии канонизирован, память празднуется 28 октября.
Напишите отзыв о статье "Эадсиге"
Примечания
- ↑ Anglo-Saxon Charters, 2009, pp. 169—171.
- ↑ Англосаксонская хроника, 2010, с. 118.
- ↑ 1 2 Англосаксонская хроника, 2010, с. 119.
- ↑ Англосаксонская хроника, 2010, с. 120.
- ↑ Nicholas Brooks, 1998, p. 145.
Литература
- Англосаксонская хроника / З. Ю. Метлицкая. — СПб.: Евразия, 2010. — 288 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-91852-013-0.
- Brooks N. [books.google.ru/books?id=-K0i4eew_fQC&pg=PA145&dq=Eadsige&hl=ru&sa=X&ei=61ArUrjUHOWN4gSZ9YDQAg&ved=0CDYQ6AEwAQ#v=onepage&q=Eadsige&f=false Anglo-Saxon Myths: State and Church, 400-1066]. — Continuum, 1998. — 272 p. — ISBN 9780826457929.
- [books.google.ru/books?id=zGGPx-41OtgC&pg=PA188&dq=Eadsige&hl=ru&sa=X&ei=fFQrUpbuAY324QTdxYHYBQ&ved=0CDMQ6AEwATgK#v=onepage&q=Eadsige&f=false Anglo-Saxon Charters] / A. J. Robertson. — Cambridge University Press, 2009. — 594 p. — ISBN 9780521178327.
Рекомендуемая литература
- N. Brooks, The early history of the church of Canterbury: Christ Church from 597 to 1066 (1984)
- Willelmi Malmesbiriensis monachi de gestis pontificum Anglorum libri quinque, ed. N. E. S. A. Hamilton, Rolls Series, 52 (1870)
- William of Malmesbury, Gesta regum Anglorum / The history of the English kings, ed. and trans. R. A. B. Mynors, R. M. Thomson, and M. Winterbottom, 2 vols., Oxford Medieval Texts (1998—1999)
- J. Stevenson, ed., Chronicon monasterii de Abingdon, 2 vols., Rolls Series, 2 (1858)
- Anglosaxson charters S 967, 981, 1404
- R. Twysden, ed., Historiæ Anglicanæ scriptores X (1652)
- H. Wharton (ed.), Anglia sacra, 2 vols. (1691)
Ссылки
- William Hunt, rev. Mary Frances Smith. [www.oxforddnb.com/view/article/8385 Eadsige] (англ.). Oxford Dictionary of National Biography.
Отрывок, характеризующий Эадсиге
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
