Эарендил

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эарендил
Eärendil



Эарендил на рисунке Джона Хоу

Варианты имени Ардамирэ, Азрубел
Раса Полуэльф (избрал Удел Эльфов)
Пол Мужской
Место обитания Гондолин, Гавани Сириона; после Войны Гнева — Ильмен
Годы жизни 503 П.Э. — ? (причислен к эльдар)
Оружие лук

Эаре́ндил или Эарендил Мореход (англ. Eärendil the Mariner) — персонаж легендариума Дж. Р. Р. Толкина, величайший мореплаватель из рода людей. Наиболее полно рассказывается о нём в книге Толкина «Сильмариллион». Также упоминается в трилогии «Властелин Колец». Считается величайшим мореходом Средиземья.





Этимология имени

На эльфийском языке квенья имя Эарендил означает «любящий море»[1]. Другие имена Эарендила известны из текста «Шибболет Феанора», написанного после 1968 года. Толкин в нём развивал эльфийскую традицию, состоящую в том, что отец и мать давали разные имена своим детям, которые часто становились пророческими. «Эарендил» — отцовское имя, а мать назвала его Ардамирэ (кв. Ardamirë — «драгоценность мира»). Из этого текста следует, что у имён Эарендила нет перевода на синдарин, но, по мнению синдарских авторов, они переводятся как Мир н’Ардон (синд. mir n'Arðon) и Сэрон Аэарон (синд. Seron Aearon); также существуют ошибочные формы, похожие на Синдарин — Аэрендил (Aerendil) и Аэреннэль (Aerennel)[2].

Правильное написание действительно не содержит Аэреннэль (Aerennel), правильное: Эреннэль (Erennel).

На адунаик, язык нуменорцев, его имя переводится дословно — Азрубел (Azrubêl, от azra — «море» и bêl — «любовь»)[3].

Генеалогия

По происхождению — сын Туора и Идриль, дочери короля Гондолина и эльфов-нолдор Тургона. Взял в жены Эльвинг, дочь Диора — сына Берена и Лютиэн. От неё имел двух сыновей, Элронда и Элроса — первого короля Нуменора и предка Арагорна.

Плавание Эарендила на Запад

По сообщению «Квенты Сильмариллион», после нападения сыновей Феанора на Гавани в устье Сириона Эарендил вместе с женой Эльвинг и с помощью Сильмарилла достиг на своём корабле Вингилотэ («Цветок Морей») сокрытого за Зачарованными Морями Валинора, чтобы просить Валар о помощи народам Средиземья, страдающим от беспощадного зла, чинимого мятежным айну Мелькором — Морготом. В результате Валар начали войну против Моргота, названную позже Войной Гнева и с огромной объединённой армией эдайн Средиземья, эльдар Амана и Майар ступили на земли Средиземья, разгромив армию Моргота и разрушив его цитадель Ангбанд.

В последней битве Войны Гнева Эарендил бился с потомками Глаурунга и сразил величайшего из крылатых драконов Средиземья — Анкалагона Чёрного.

После Войны Гнева Эарендил не вернулся в Средиземье, приняв по праву выбора, предоставляемого полуэльфам с того момента, Удел Эльфов, потому что жена его, Эльвинг, также выбрала удел Старших Детей Илуватара; его сын Элронд тоже выбрал удел эльфов, а Элрос, второй сын, выбрал удел смертных. Эарендил увёл свой корабль, освещая себе путь Сильмариллом, в Небесные Моря — охранять Врата Ночи, став самой яркой звездой на небосводе Средиземья. И поскольку сам Моргот был скован и извергнут за пределы Мира через Врата Ночи, Эарендил служит Стражем этих Врат, дабы никакое живое существо из-за пределов Эа не проникло в Арду незамеченным.

Полуэльфы

Генеалогия Перворождённых Эльфов

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тингол
 
Мелиан
 
Ольвэ
 
 
 
 
 
Эльмо
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Берен
 
Лютиэн
 
 
 
Эарвен
 
Финарфин
 
Галадон
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Галадриэль
 
Келеборн
 
Галатиль
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Диор
 
Нимлот
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Нимлот
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Элуред и Элурин
 
Эльвинг
 
Эарендил
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Элрос
 
Элронд
 
Келебриан
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Короли Нуменора
Королевы Нуменора
Владыки Андуниэ
Короли Арнора
Вожди дунэдайн
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Арагорн
 
Арвен
 
Элладан и Элрохир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Эльдарион



Три Дома Эдайн

 
 
 
 
 
 
 
I Дом
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
III Дом
 
 
 
 
 
 
II Дом
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Беор
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Марах
 
 
 
 
 
 
Халдад
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Баран
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Малах Арадан
 
 
 
 
Халдар
 
 
Халет
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Борон
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Магор
 
 
 
 
Халдан
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Боромир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Хатол
 
 
 
 
Халмир Бретильский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Брегор
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Хадор Лориндол
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Барахир
 
 
 
 
Бреголас
 
 
 
Гундор
 
Галдор
 
Глоредэль
 
Халдир
 
Харет
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Лютиэн Тинувиэль
 
Берен Эрхамион
 
 
Белегунд
 
Барагунд
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Хандир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Диор
 
Нимлот
 
 
 
 
 
 
Морвен
 
Хурин
 
 
 
 
 
 
 
 
Брандир Хромой
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Элуред
 
 
Элурин
 
 
 
 
Лалайт
 
Турин Турамбар
 
Ниэнор
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Риан
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Хуор
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Идриль
 
Туор
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Эльвинг
 
 
 
 
 
 
 
 
Эарендил
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Элронд
 
Элрос


Развитие персонажа

Вдохновение и создание

В течение лета 1914 года, когда он провёл часть своих каникул в Ноттингемшире, Толкин написал стихотворение, которое стало началом его мифологии. Уже тогда он заинтересовался древнеанглийским и прочитал различные произведения на этом языке, в том числе поэму Кюневульфа «Христос»[4]. Толкин обратил внимание на две строки из этого произведения[5][6]:

Eálá Earendel engla beorhtast
 ofer middangeard monnum sended.

Радуйся, Эарендел, ярчайший из ангелов,
светить над средиземьем к людям посланный!

Вдохновлённый этими словами, Толкин написал стихотворение «Плавание Эарендела, Вечерней звезды» (англ. The Voyage of Éarendel, the Evening Star), которое рассказывает о восхождении в небо морехода Эарендела[7].

Впоследствии Толкин добавил частично изменённую фразу из поэмы Кюневульфа в роман «Властелин Колец»: Фродо произносит эти слова на эльфийском языке при использовании фиала Галадриэль[8], в котором хранился свет звезды Эарендила:

Aiya Eärendil, elenion ancalima.

Радуйся, Эарендил, ярчайшая из звёзд!

Поэзия

Перед тем, как история персонажа перешла в прозу, развитую в «Сильмариллион», Толкин написал три стихотворения, в которых упоминается Эарендил (во всех трёх его зовут Эарендел). Их последние версии были опубликованы Кристофером Толкином во втором томе «Книги утраченных сказаний» (1984)[9].

Зимой 1914 года в Оксфорде Толкин написал второе стихотворение, названное «Веление менестрелю» (англ. The Bidding of the Minstrel) и посвящённое кораблю Эарендела, позже получившему имя «Вингилот»[10].

В третьем стихотворении, озаглавленном как «Побережья Фаэри» (англ. The Shores of Faëry), и начатом в июле 1915 года в Бирмингеме, Толкин начинает вводить новые элементы, ставшие частью его легендариума — страну Валинор, гору Таникветиль и Два Древа. Стихотворение описывает Валинор, увиденный Эаренделом[11][12].

Четвёртое стихотворение, «Счастливые морестранники» (англ. The Happy Mariners), было начато в июле 1915 года в деревне Барнт-грин, рядом с Бирмингемом. В 1923 году стихотворение было опубликовано в Лидсе вместе со стихом «Как Лунный Дед поторопился» (позднее вошедшее в сборник «Приключения Тома Бомбадила»)[13].

Первые прозаические произведения

В начале 1917 года, находясь в госпитале после битвы на Сомме, Толкин написал повествование о разрушении эльфийского королевства Гондолин, где он представил Эарендела[14], внука короля. Эта история, «Падение Гондолина», была включена им в «Книгу утраченных сказаний». По мнению Хамфри Карпентера, биографа Толкина, на произведение, в целом написанное автором на основе собственного вымысла, оказали поверхностное влияние участие Толкина в битве на Сомме и стиль Уильяма Морриса[15]. «Падение Гондолина» заканчивается с приходом Эарендела и других выживших в устье реки Сирион.

Толкин решил продолжить историю Эарендела в «Сказании о Науглафринге», входящем в «Утраченные сказания», начиная с прибытия Эльвинг в устье Сириона, но впоследствии решил сделать эту историю самостоятельной. Для создания новой повести, которую он назвал «Сказание об Эаренделе», Толкин написал серию набросков, коротко изложив в них пункты, которым должна была следовать история[9].

В первом наброске рассказывается о том, как Туор выходит в море, и Эарендел отправляется на его поиски, но терпит кораблекрушение, из которого его спасает Вала Ульмо. Ульмо приказывает ему плыть в Кор (прежнее название города Тирион). Эарендел снова едва не тонет, но ему удаётся вернуться в устье Сириона, где он узнаёт, что его мать также вышла в море. Эарендел строит корабль «Вингилот» и, попрощавшись с Эльвинг, направляется в Валинор. В Кор прилетают птицы из Гондолина. Эльфы Валинора узнают от них о падении королевства, выступают в поход против Мелькора и берут его в плен. После прибытия в опустевший Кор Эарендел возвращается к Сириону, где также никого не находит (поселение в устье реки подверглось нападению, а Эльвинг погибла). Он плывёт вначале к Тол Эрессеа, затем — к Острову Морских птиц, после чего начинает своё путешествие на небо[9].

Следующий набросок выглядит очень похоже, за исключением того, что Эарендела сопровождает Воронвэ, а Эльвинг не умирает, но превращается в птицу. Эарендел ждёт её возвращения с другими птицами на Острове Морских птиц. Приключения на море также включают появление Унгвэлиантэ (будущая Унголиант). В наброске добавлен рассказ о том, как Эарендел достигает края мира и начинает плавание по небу, чтобы увидеть оттуда Эльвинг, но его преследует Лунный мореход (впоследствии — майа Тилион), и он пересекает Дверь Ночи. Эарендел не может вернуться в мир, потому что там он умрёт[9].

Последний набросок больше отличается от предыдущих версий. Эарендел знает, что Туор вышел в море, Воронвэ снова исчезает из истории, а Эарендела спасают оарни (сирены), а не Ульмо. Отсутствует описание событий, связанных с Валар, Эльдар и захватом Мелькора[9]. Толкин окончательно отказался от работы над «Утраченными сказаниями» в начале 1920-х годов, оставив «Сказание об Эаренделе» незавершенным.

«Очерк мифологии»

В 1926 году, во время работы над «Балладами Белерианда», Толкин предоставил копию «Лэ о детях Хурина» Ричарду Рейнолдсу, своему бывшему преподавателю в бирмингемской школе короля Эдуарда, и присоединил к ней изложение предыстории поэмы. Этот конспект, названный «Очерком мифологии», также включал несколько историй из «Утраченных сказаний» для понимания Рейнолдсом контекста произведения[16].

Для изложения истории Эарендела Толкин использовал второй набросок из «Утраченных сказаний» с некоторыми изменениями: Эльвинг прибывает к устью Сириона раньше выживших из Гондолина, Ульмо убеждает Валар начать поход против Моргота; Туор и Идриль плывут на Запад вместе, впервые появляется Элронд, сын и Эарендела и Эльвинг, спасённый Маэдросом во время нападения на устье Сириона; Эарендел на Юге побеждает Унголиант, а после Войны Гнева Валар доверяют ему Сильмарил с заданием сторожить Моргота[16].

«Квента Нолдоринва»

В 1930 году Толкин пересмотрел и расширил «Очерк мифологии», в результате чего была создана рукопись под названием «Квента Нолдоринва». В первой версии этого текста история Эарендела мало отличается от сюжета «Очерка мифологии», но в переработанном варианте история следует той же линии повествования, что и опубликованный «Сильмариллион»[17].

К 1937 году, когда был опубликован «Хоббит», Толкин продолжил пересматривать и расширять «Квенту Нолдоринва», написав «Квента Сильмариллион» — черновик «Сильмариллиона»[18]. После завершения «Властелина Колец» он внёс небольшие (касательно Эареднила) изменения в «Квента Сильмариллион», которые сформировали окончательный вариант истории, опубликованный Кристофером Толкином. Среди других изменений имя «Эарендел» было заменено на «Эарендил»[19].

Фольклорный прототип персонажа

Основная статья: Аурвандил

Фраза из англосаксонской поэмы, в которой упоминается ангел Эарендел, относится к дохристианским праведникам, ожидающим в аду Пришествия Христа. Они просят Эарендела освободить их от deorc déaþes sceadu — «тёмной тени смертной». Эти строки соотносятся с латинским антифоном О Oriens…, слова которого обращены ко Христу: «О Восходящий Свет, Слава вечного света и Солнце правосудия, приди и воссияй сидящим во тьме и сени смертной…»[20].

На древнеанглийском языке слово earendel означает «сияющий свет, луч»[4]. Самой ранней известной формой этого слова является earendil, также встречается вариант eorendel. Этим термином англосаксы называли утреннюю звезду — Венеру. Согласно этому значению в «Бликлингских проповедях (англ.)русск.» «новым Эоренделем» назван Иоанн Креститель, так как он является предтечей Христа подобно утренней звезде, которая предвещает рассвет солнца[8][5]. Другое слово из древнеанглийского языка, ear, использовалось в поэзии в значении «океан». Оно не связано со словом earendel, но близость звуков могла повлиять на связь персонажа с морем[21].

Аналогичные англосаксонскому Эаренделу персонажи встречаются и у других германских народов. В «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона упоминается Аурвандил — спутник бога Тора. Согласно повествованию, Аурвандил отморозил палец и бросил его в небо, где тот стал звездой. В немецкой поэме «Орендэл» (ок. 1200) рассказано о сыне короля Орендэле, который потерпел кораблекрушение у берегов Святой Земли, а после возвращения на родину стал проповедовать христианскую веру среди своего народа[20][5]. В английском языке существует имя Арундэл (англ. Arundel), которое является современной формой древнеанглийского слова «Эарендел». В неоконченном романе «Записки клуба „Мнение“ (англ.)русск.» Толкин называет этим именем одного из персонажей (Альвин Арундэл Лаудэм)[22].

Напишите отзыв о статье "Эарендил"

Примечания

  1. ↑ Карпентер, Джон Рональд Руэл Толкин. Письма, 2004, Письмо № 211. К Роне Бир.
  2. ↑ Tolkien, The Peoples of Middle-earth, 2002, Part Two. Late Writings, p. 348.
  3. ↑ Tolkien, Sauron Defeated, 2002, p. 241.
  4. ↑ 1 2 Карпентер, Джон Р. Р. Толкин. Биография, 2002, Часть 2. Глава VI. Воссоединение.
  5. ↑ 1 2 3 Толкин, Властелин Колец. Книга III. Возвращение Короля, 1999, Комментарии. Примечание 178.
  6. ↑ Апенко, Е. [www.kulichki.com/tolkien/arhiv/manuscr/apenko95.shtml Ранняя поэзия Джона Толкина]. — Межвузовский сборник «Из истории русской и зарубежной литературы». — Чебоксары: Изд. при Чувашском гос. университете им. И. Н. Ульянова, 1995.
  7. ↑ Tolkien, The Book of Lost Tales II, 1984, Chapter V. The Tale of Eärendel. I. Eálá Éarendel engla beorhtast.
  8. ↑ 1 2 3 Карпентер, Джон Рональд Руэл Толкин. Письма, 2004, Письмо № 297. Черновики письма к «мистеру Рангу».
  9. ↑ 1 2 3 4 5 Tolkien, The Book of Lost Tales II, 1984, Chapter V. The Tale of Eärendel.
  10. ↑ Tolkien, The Book of Lost Tales II, 1984, Chapter V. The Tale of Eärendel. II. The Bidding of the Minstrel.
  11. ↑ Tolkien, The Book of Lost Tales II, 1984, Chapter V. The Tale of Eärendel. III. The Shores of Faëry.
  12. ↑ Карпентер, Джон Р. Р. Толкин. Биография, 2002, Часть 2. Глава VII. Война.
  13. ↑ Tolkien, The Book of Lost Tales II, 1984, Chapter V. The Tale of Eärendel. IV. The Happy Mariners.
  14. ↑ Карпентер, Джон Рональд Руэл Толкин. Письма, 2004, Письмо № 165. В «Хоутон-Мифлин».
  15. ↑ Карпентер, Джон Р. Р. Толкин. Биография, 2002, Часть 3. Глава I. Утраченные сказания.
  16. ↑ 1 2 Tolkien, The Shaping of Middle-earth, 1986, Chapter II. The earliest «Silmarillion».
  17. ↑ Tolkien, The Shaping of Middle-earth, 1986, Chapter III. The Quenta.
  18. ↑ Tolkien, The Lost Road and Other Writings, 1987, Part Two. Valinor and Middle-earth Before the Lord of the Rings. VI. Quenta Silmarillion.
  19. ↑ Tolkien, The War of the Jewels, 1994, Part Two. The Later Quenta Silmarillion.
  20. ↑ 1 2 Шиппи, Дорога в Средьземелье, 2003, Эарендил: лирическое ядро.
  21. ↑ Tolley, Old English influence on The Lord of the Rings, 2007, Earendil of the Morning Star, p. 58.
  22. ↑ Шиппи, Дорога в Средьземелье, 2003, Потерянная дорога, бесплодная земля.

Литература


Отрывок, характеризующий Эарендил

Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.


Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Эарендил&oldid=81008454»