Эббот, Беренис

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Эббот Беренис»)
Перейти к: навигация, поиск
Беренис Эббот
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Беренис Эббот (англ. Berenice Abbott; 17 июля 1898 — 9 декабря 1991) — американский фотограф, получившая известность прежде всего благодаря фотографиям Нью-Йорка 1930-х годов. Эббот принято считать первой женщиной-фотографом, сумевшей добиться широкой известности в этой традиционно мужской профессии[1].





Биография

Беренис Эббот родилась в городе Спрингфилд (штат Огайо). В раннем возрасте проявился независимый характер Эббот, в бунтарском порыве она сменила имя с Бернис на Беренис. В детстве она пережила развод родителей, осталась жить с матерью, а братья переехали к отцу, больше они не общались. Возможно, что из-за несчастливого брака родителей Беренис так и не вышла замуж и считала, что брак — это конец для женщины стремящейся работать[1]. После окончания школы она училась в Университете штата Огайо на факультете журналистики.

В 20 лет Эббот переехала в Нью-Йорк, поселилась в богемном квартале Гринвич-Виллидж, где занималась живописью и скульптурой, подрабатывала официанткой и актрисой на маленьких ролях, а также познакомилась с Марселем Дюшаном и Маном Рэем. В 1921 году Эббот отправилась в Париж, где прожила до 1929 года. Она начинала карьеру как ассистент Мана Рэя. До этого Эббот ничего не знала о работе фотографа, но вскоре нашла, что фотография ей гораздо интереснее скульптуры. Проработав три года у Рэя, Эббот завела собственную мастерскую и выработала правила для дальнейшей работы: она не искала клиентов, не использовала рекламу и никогда не снимала бесплатно. Эббот стала почти официальным портретистом интеллектуалов, у неё фотографировались знаменитости — Джойс, Кокто, Андре Жид. Вскоре она познакомилась с Эженом Атже, а после его смерти способствовала популяризации его работ, проводила выставки и управляла до 1968 года его архивом.

В 1929 году Эббот вернулась в США. Она стала самостоятельно снимать Нью-Йорк, подражая своему наставнику Эжену Атже, который никогда не снимал по заказу. В 1930-е годы она получила широкую известность благодаря своим фотографиям Нью-Йорка. Выставка, которую Эббот подготовила в Музее Нью-Йорка в 1934 году, помогла ей найти серьёзных покровителей (проект начала финансировать Федеральная программа поддержки искусства) и соавтора — художественного критика Элизабет Маккосланд, которая стала близким другом Эббот.

В 1940-е и 1950-е годы Эббот продолжала работать, но уже вдали от внимания широкой публики. Её основной работой стала съёмка физических и химических процессов. Для более глубокого понимания проходящего она посещала курсы химии. Однако Эббот столкнулась с весьма скептическим отношениям к её работам со стороны научного сообщества, сама она считала, что стала жертвой сексизма. Тем не менее, в 1958 году Эббот была включена в комиссию Массачусетского технологического института, созданную для улучшения школьной программы образования[1].

В последние годы жизни Эббот фотографировала сельские ландшафты от Флориды до Мэна. Во время этого проекта она присмотрела себе тихий домик в штате Мэн, где и прожила до конца своих дней. В 1970-е годы в связи с ростом популярности искусства фотографии её дом стал местном паломничества для поклонников, начинающих фотографов и журналистов[1].

Эббот много снимала, преподавала фотографию, писала книги, изобретала фотографическое оборудование и технику. Одной из первых ей удалось на равных соревноваться с мужчинами в получении заказов. Ей посвящено множество книг и выставок. Пожалуй, самым известным стал её проект «Меняющийся Нью-Йорк» — выставка в Музее города Нью-Йорка в 1937 году.

Альбомы

  • «Меняющийся Нью-Йорк» (Changing New York) — 1939, в 1973 году переиздан под названием «Нью-Йорк тридцатых годов» (New York in the 30’s);
  • «Гринвич-Виллидж сегодня и вчера» (Greenwich Village: Today and Yesterday) — 1949;
  • «Фотографии» (Photographs) — 1970;
  • «Мир Атже» (The World of Atget) — 1964, 1979.

Напишите отзыв о статье "Эббот, Беренис"

Примечания

  1. 1 2 3 4 Berenice Abbott // Encyclopedia of World Biography / Paula K. Byers.. — Second Edition. — Detroit, MI: Gale Research, 1998. — Т. 1. — P. 7-9. — ISBN 0-7876-2221-4.

Ссылки

  • [www.artcyclopedia.com/artists/abbott_berenice.html Работы в музеях мира]
  • [www.ng.ru/accent/2004-05-18/8_ebbot.html Переселение душ при помощи камеры]
  • [www.vremya.ru/2004/86/12/98841.html Нью-Йорк не сразу строился]
  • [www.glbtq.com/arts/abbott_b.html Энциклопедия ГЛБТ (на английском)]

Отрывок, характеризующий Эббот, Беренис

«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?