Эбен-Эмаэль

Форт Эбен-Эмаэль
Fort d'Ében-Émael
Принадлежность: Фортификационные сооружения Льежа
Эбен-Эмаэль, Бельгия
Тип	Форт
Координаты	50°47′51″ с. ш. 5°40′44″ в. д.50.79755° с. ш. 5.67899° в. д. / 50.79755; 5.67899
Годы постройки	1932-35
Застройщик	Бельгийская армия
Материалы	Железобетон, горные камни.
Современное состояние	Законсервирован
В управлении	Бельгия
Битвы/Войны	Бельгийская кампания

Эбен-Эмаэль (нидерл. Fort Eben-Emael; фр. Fort d'Ében-Émael) — бельгийский форт, расположенный на бельгийско-голландской границе. Строился с 1932 по 1935 годы. Предназначался для защиты Бельгии от нападения Германии. В то время считался крупнейшим в мире. Форт был успешно захвачен германской армией 10 мая 1940 года.

Начало строительства

Форт расположен вдоль Альберт-канала, в 20 километрах от Льежа. Работы начались в 1920-е годы. Чтобы создать фундамент из стали, пришлось разрезать гору Сент-Питер. Так получился естественный защитный барьер. Это место в 19 веке рекомендовал Бриальмон. Эбен Эмаэль — крупнейший из 4-х фортов, построенных в 1930-е годы был частью фортификационных укреплений Льежа. С севера на юг стояли новые форты: Эбен-Эмаэль, де Обин-Нёфшато, де Баттис и де Танкремонт.Де Танкремонт и де Оби-Нёфшато были меньше, чем Эбен-Эмаэль и де Баттис. Некоторые из фортов, построенных в 19 веке генералом Анри Бриальмоном реконструировали.

Были проведены большие работы по расширению Альберт-канала. На баржи грузили землю и с ней уплывали. Форт находился выше уровня канала. Это позволило провести канализацию. А другие форты стояли у воды.

История создания

После принятия решения об усилении оборонительных рубежей на границе с Германией, правительством Бельгии приняты меры для усовершенствования и строительство новых фортификационных сооружений, которые будут доминировать на восточной границе Королевства. 30 мая +1930 был торжественно открыт современной судоходный канал, названный в честь действующего короля — канал Альберта, который обеспечивал водный путь между Антверпеном и Льежем. Длиной 1 300 м, он прорезал массивную гору Святого Петра и считался по меркам того дня чудом инженерии. Этo гидрографическoe сооружение доминировало над окружающей местностью, в частности над немецкой границей, и своей конфигурацией образовывала естественную оборонительную позицию. Первого апреля тысячу девятьсот тридцать второго года началось строительство форта Эбен Эмаэль, и хотя основные работы завершились в тысяча девятьсот тридцать пятом и форт был объявлен готовым, некоторые изменения и усовершенствования продолжались до мая 1940.

Новый форт, названный в честь соседнего поселка, конструктивно вписывался в окружающую местность и размещался на расстоянии 20 км к северо-востоку от Льежа и 10 км к югу от голландского Маастрихта.

Крепость высотой до 40 м господствовала над окружающей местностью и имела форму клина с узкой гранью на его северном фасе, направленном в сторону голландского города Маастрихт. С севера на юг форт был длиной 900 м и 700 м в ширину, общая площадь объекта составила около 66 га, из которых около 40 имели плоскую поверхность. На северо-востоке крепость защищалась крутым склоном канала Альберта. На западе текла река Гир, которая позволяла в случае угрозы подхода противника в этом направлении, затопить прилегающую местность. С южной стороны крепость окружал «одетый» в бетон 10-метровый противотанковый ров 450 м длиной, который составлял большое препятствие для танков и пехоты, когда заполнялся водой с реки Гир. Ров, глубиной в 4 метра, был прикрыт проволочными заграждениями и оборудован стальными противотанковыми препятствиями, защищавшими все подходы к крепости. К тому же, все эти направления в Эбен Эмаэль прикрывались огнём с разных защищенных позиций и огневых точек, расположенных по периметру крепости на уровне земли.

Эбен-Эмаэль контролировал важнейшие мосты через канал Альберта, располагавшиеся севернее крепости, и которые к тому же были заминированы. Воспламенительные шнуры в стальных трубах пролегали от дотов, охранявших подступы к мостам. Любая попытка восстановить разрушенные мосты срывалась огнём крепостной артиллерии Эбен Эмаэль. Более того, дальность огня бельгийских орудий позволяла им прикрывать даже голландские мосты в Маастрихте.

Дизайн форта

Проект Эбен-Эмаэля был разработан Анри Бриальмоном до Первой мировой войны. Форт представлял довольно компактную группу орудийных башен и наблюдательных пунктов, окруженных рвом. Укрепления линии Мажино были надежнее, чем бельгийские, поэтому обе нации извлекли урок из опыта их крепостей во время Первой Мировой войны. Новые бельгийские форты были лучше в дизайне, чем французские. Бельгийские фортификационные сооружения имели много функций, которые проверили в годы Первой мировой войны. Орудийные башни были менее сгруппированы. Для строительства использовали железобетон вместо обычного бетона. И средства постройки тратили с большой осторожностью, чтобы избежать швов литников. Вентиляцию значительно улучшили, склад боеприпасов был глубоко под землей и тщательно защищены, санитарным условиям и условиям проживания уделили особое внимание. Особенностью Эбен-Эмаэля и де Ваттика были 120-и и 75 мм орудия, которые дали возможность обстреливать дальние цели в восточном регионе Льежа.

Эбен-Эмаэль занимает обширный холм к востоку от деревни Эбен-Эмаэль возле Альберт-канала. Длина форта составляла 600 метров (2000 футов) с запада на восток и около 750 (2460 футов) с севера на юг. Эбен-Эмаэль был лучше вооружен, чем другие форты Льежа. Ещё одно отличие: основное оружие в других фортах находилось в башнях, а в Эбен-Эмаэле главное оружие было между башнями и казематами.

• В I блоке находился главный вход, 2 60 мм противотанковые пушки и пулеметы.
• Во II, IV и VI блоках были фланговые казематы, расположенные по периметру рва, в рвах стояли 2 60 мм пушки и пулеметы, чтобы вести продольный огонь.
• В V блоке 1 60 мм пушка и пулеметы.
• Cupola 120 (Купол 120) — это 2 120 мм орудия с диапазоном 17,5 км. Существовали модели 120 мм орудийных башен.
• У Cupola Nord и Cupola Sud (Северного и южного куполе) были по одному выдвижному механизму с 2 75 мм пушками, стреляющими в диапазоне 10,5 км.
• Blok Canal Nord' (Блок северного канала) и Blok Canal Sud (блок южного канала) содержали орудийные башни с 2 75 мм пушками.
• Visé I и Visé II (Цель I и II) — цели, куда были направлены 9 75 мм пушек (обращенных на юг), которые стояли у 3 мест, где жили военные; по 3 пушки у каждого из мест.
• Maastricht I и II (Маастрихт I и II) содержали по 3 75 мм пушки у каждого дома, направленных на север к Маастрихту.
• В Canal Nord и Canal Sud (северном и южном канале) 60 мм пушки и пулеметы, защищающие канал.Canal Sud разрушили, когда расширяли канал.
• Mi-Nord и Mi-Sud (Средний северный) и (Средний южный) — пулеметные блоки ( (mitrailleuses)), расположенные на поверхности форта. Они сыграли решающую роль в защите верхней части крепости.
• Blok O1 (Блок О1) был с видом на канал и охранял замки муниципалитета Ланей.В Блоке О1 размещались 60 мм пушки и пулеметы.

Подземные штольни простирались на 4 км (2,5 мили) под гору, они соединяли боевые блоки и подземные казармы, электростанцию, расположение боеприпасов и другие помещения. Свежий воздух поступал через канал.

Огневые сооружения в совокупности располагали следующим вооружением: двумя 120-мм орудиями в одной броневой башне (Cupola 120), 16 75-мм в двух скрывающихся башнях (Cupola Nord, Cupola Sud) и в четырех казематированных артиллерийских объектах (Vise I, Vise II, Maastricht I и Maastricht II), 12 противотанковыми пушками калибра 60 мм (блоки В I, B II, В IV, В V и В VI, «Канал-север», «Канал-юг» и ВО 1), 1 47-мм противотанковым орудием (блок BO), 4 зенитными пулеметами на открытой позиции (MICA), 26 станковыми пулеметами в амбразурах под бетоном (сооружения В I, B II, В IV, В V и В VI, «Канал-север», «Канал-юг», Mi-Nord, Mi-Sud, ВО и ВО 1) и 13 ручными пулеметами для ближней обороны укрепленной группы (В I, Mi-Nord и Mi-Sud), обороны подземных коммуникаций, а также на случай ведения вынужденной стрельбы из наблюдательных бронеколпаков. В секторах стрельбы всех противотанковых орудий и станковых пулеметов объекты имели также прожекторы. В составе вооружения, однако, отсутствовали минометы.

Личный состав

В 1940 году комендантом форта был майор Йоттранд. В форте находилось около 1200 человек, разделенные на 3 части. В первой группе были 200 человек, находившиеся постоянно в крепости — технический персонал (доктора, повара, люди, которые обслуживали технику). В мирное время эта группа размещалась в форте одну неделю. Две следующие группы состояли из 500 человек. Вторая группа находилась в резерве в деревне Вонк в 5 километрах от форта. Эти группы менялись местами каждую неделю.

Не сменялись только некоторые офицеры и сержанты, большинство из которых были призывниками и находились в резерве. Их призвали после немецкого вторжения в Польшу. Пехоты было мало, и её обучили плохо, так как там все солдаты и офицеры были артиллеристами.

В 1940 году

10 мая 78 немецких парашютистов 7 авиаполка (впоследствии 1-й парашютной дивизии) высадились в форте с помощью планеров (тип DFS 230).На вооружении парашютистов стояли специальные взрывчатые вещества. Форт был полностью укомплектован, и нападение для всех стало неожиданностью. Большую часть форта разрушили за несколько минут. Гитлеровцы не пошли в подземные штольни, но гарнизон не выбил немцев из форта. Крепость сдалась, когда к десантникам подошло подкрепление из 151 пехотного полка.В форте свободно могло находиться до 1200 солдат, но в действительности там находилось только 650, резерв в 233 солдата стоял в 6 км во время вторжения в Бельгию.

Немцы, однако, планировали захват форта заблаговременно. Немцы тренировались в нападении на пограничных укреплениях оккупированной территории Чехословакии, сделанных по западным образцам. Гитлер планировал захватить форт, используя парашютистов, доставив их туда на планерах, используя кумулятивные бомбы.

Хорошо поставленный шпионаж и раннее планирование операций в сочетании с плохой обороной Бельгии помогли внезапно напасть и успешно захватить форт. Захват Эбен-Эмаэля — первая военная операция с применением планеров. Планеры под руководством Рудольфа Витцига приземлились на крышу Эбен-Эмаэля и парашютисты застали защитников врасплох. Для уничтожения орудия или их повреждения немцы использовали вместе с обычными кумулятивные заряды. Для вывода сооружений из строя немцы также использовали портативные огнеметы. Им противостояли пулеметы бельгийцев. Бельгийцы уничтожили ключевой мост, чтобы он не достался немцам, предотвращая подход вражеских войск, но и помощь форта. При нападении немцы потеряли 6 сапёров-парашютистов и 21 человек был ранен. Бельгийцы ждали подхода своей армии, но немцы успели захватить форт до этого. После успеха в захвате Эбен-Эмаэля Гитлер лично поблагодарил всех участников нападения. Эбен-Эмаэль считался лучшим в мире фортом, был главным фортификационным укреплением Бельгии. Потеря Эбен-Эмаэля означала падение Бельгии.

Эбен-Эмаэль сегодня

С 1999 года Эбен-Эмаэль открыт для посещения 1 раз в месяц по воскресеньям. Есть экскурсии на немецком языке.

Следы войны, до сих пор тут заметны, такие как оружие и танки, убитых и взятых в плен солдат и сейчас находят там. Недалеко от главного входа в крепость есть туннель, ведущий к Альберт-каналу. У него нет ничего общего с фортом, но по туннелю грузовики ездили к каналу.

См. также

• Линия КВ

Литература

• Saunders Tim. Fort Eben Emael 1940 : Battleground Series. — Pen and Sword, 2005. — ISBN 1-84415-255-3.
• Dunstan Simon. Fort Eben Emael - The key to Hitler's victory in the west. — Osprey Publishing (UK), 2005. — ISBN 1-84176-821-9.
• Kauffmann J.E. Fortress Europe: European Fortifications of World War II. — Da Capo Press, 2002. — ISBN 0-306-81174-X.
• McRaven William. Spec Ops: Case Studies in Special Operations Warfare - Theory & Practice. — Presidio Press, 1995. — ISBN 0-89141-544-0.
• Mrazek James E. The fall of Eben Emael. — Novato, CA: Presidio Press, 1991. — ISBN 0-89141-406-1.
• (1974) «Eben-Emael - May 10, 1940». After the Battle 5: 28–39. ISSN [worldcat.org/issn/0306-154X 0306-154X].

Ссылки

• [www.gradremstroy.ru/news/fort-eben-emael-lezh-belgiya.html Форт Эбен-Эмаэль (Льеж, Бельгия)]
• [www.fort-eben-emael.be/ De reus onder de forten heet u welkom! — Fort Eben-Emael]

Отрывок, характеризующий Эбен-Эмаэль

– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.