Турже, Эбен

Э́бен Турже́ (англ. Eben Tourjée; 1 июня 1834, Уорик, Род-Айленд — 12 апреля 1891, Бостон) — американский педагог и организатор, основатель Консерватории Новой Англии.

Учился музыке в Провиденсе. Уже в 1854 году выступил организатором музыкальной школы в Фолл-Ривер (Массачусетс), в которой обучение около 500 школьников было построено по консерваторскому (классному) принципу. Затем работал органистом в Ньюпорте, с 1861 года был музыкальным руководителем гимназии в Ист-Гринвиче. В 1867 году переехал в Бостон и основал здесь Консерваторию Новой Англии, которой руководил до 1890 года. В 1873 году возглавил также музыкальный колледж Бостонского университета. В 1869 году организовал в Бостоне Национальный музыкальный конгресс — первую конференцию американских музыкальных педагогов. Был первым президентом созданной в 1876 году. Национальной ассоциации музыкальных педагогов.

Ссылки

• [www.newenglandconservatory.edu/libraries/archives/tourjeeE.html Биографическая справка и описание архива на сайте Консерватории Новой Англии] (англ.)(недоступная ссылка с 23-07-2015 (3198 дней))

Отрывок, характеризующий Турже, Эбен

– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.