Эберг, Леонид Фёдорович
Поделись знанием:
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
(перенаправлено с «Эберг, Леонид Федорович»)
| Леонид Федорович Эберг | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Важнейшие постройки | |
Леонид Фёдорович Эберг (1882—1954) — русский архитектор.
Биография
Родился в 1882 году в Московской губернии. В 1911 окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества[1]. После окончания училища Эберг получает приглашение в Ростов-на-Дону на должность под названием «заведование постройками в Ростове».
Здесь молодой зодчий развернул активную деятельность, построив за первые три года работы более десяти доходных домов. Кроме того, им были выстроены особняки: П. И. Кромара в стиле итальянского Возрождения, Н. П. Хахладжева в стиле Палладио, Н. Е. Парамонова в греческом стиле.[2]
Жил в доме на углу современных ул. Горького и Семашко (ул. Семашко, 80). В 1930-х — на ул. Серафимовича, 76[3][4].
Сын Л. Ф. Эберга, Лев Леонидович Эберг (1907—1982), стал не менее известным архитектором; он — автор ростовского кинотеатра «Россия» в парке Горького (1959), гостиницы «Ростов» на проспекте Будённовский, «Дома книги» на улице Большая Садовая, Дома «Ростовэнерго» на углу Большой Садовой и пер. Газетный, Ростовского ипподрома и др. Сочетание отличной графики с четкими линиями конструктивизма сделали здания Льва Леонидовича Эберга выдающимися. .
Леонид Федорович скончался в 1954 году, он похоронен на Братском кладбище Ростова-на-Дону. Могила расположена в четвёртом квартале кладбища. В середине 1950-х гг. на ней установлен металлический узорчатый крест с табличкой «Архитектор Эберг Леонид Федорович, 1882—1954»[3].
Здания, построенные по проектам Леонида Эберга
- в Ростове-на-Дону
- Доходные дома
- Доходный дом А. М. Шторм.
- Доходный дом А. К. Калмыковой
- Доходный дом братьев Николенко
- Доходный дом Е. П. Чириковой
- Доходный дом купца Чирикова, 1912 г. (впоследствии «Здание горсовета», ныне городское управление УВД), Буденовский пр.,46.[5]
- Доходный дом М. Б. Рындзюн
- Доходный дом братьев Дутиковых
- Доходный дом М. М. Яндолевского
- Доходный дом Т. К. Гершкович
- Доходный дом М. И. Попова
- Доходный дом Рецкера и Хосудовского, ок. 1914 (после революции — гостиница «Дон»)[6].
- Особняки
- Особняк П. И. Кромара
- Особняк Н. П. Хахладжева
- Особняк Н. Парамонова (сейчас — Библиотека ЮФУ).[7]
- Гостиница «Ростов» (проект сына Льва Леонидовича Эберга).
- Рабочий дворец имени Ленина (Лендворец), 1927 г. (впоследствии перестроен в стиле «сталинского ампира»; ныне — Дворец культуры железнодорожников)[8]
- Общежитие (в конце 1980-х — сквот, известный как «Дом актёра»).
Семья
- Эберг, Лев Леонидович (1907—1982) — сын, советский архитектор.
Напишите отзыв о статье "Эберг, Леонид Фёдорович"
Примечания
- ↑ [www.raai.sfedu.ru/Monument/33.htm Доходный дом А. М. Шторм]
- ↑ [rostov-old.nsknet.ru/moj-gorod Информация на сайте «Старый Ростов»]
- ↑ 1 2 См.: Шулепова Э. А. Материалы Свода памятников истории и культуры РСФСР. Ростовская область. — М: Научно-исследовательский институт культуры, 1989.
- ↑ [www.temernik.ru/gallery/displayimage.php?pos=-18589 Дом, в котором жил и работал архитектор Л. Ф. Эберг]
- ↑ [www.temernik.ru/gallery/displayimage.php?pos=-14820 1939/довоенная открытка"Здание Горсовета" — Фото Ростова, архитектура, история и фотографии Ростова-на-Дону — Темерник.ру]
- ↑ [www.temernik.ru/gallery/displayimage.php?pos=-8345 1926/Доходный дом Рецкера и Хосудовского — Фото Ростова, архитектура, история и фотографии Ростова-на-Дону — Темерник.ру]
- ↑ Токарев А. [archnest.com/mainpage/blog/2828/ О Мельникове, Эберге и отечественном опыте бальзамирования культуры] // archnest.com. — 2011. — 23 марта.
- ↑ [www.temernik.ru/gallery/displayimage.php?pos=-17212 Открытки], [www.temernik.ru/gallery/displayimage.php?pos=-17211 Открытки 20-х годов]
|
Это заготовка статьи об архитекторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Эберг, Леонид Фёдорович
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
