Эберлейн, Густав

Густав Генрих Эберлейн (нем. Gustav Heinrich Eberlein; 14 июля 1847, Шпикерсхаузен, близ Касселя — 5 февраля 1926, Берлин) — немецкий скульптор, художник и писатель, один из ярких представителей берлинской скульптурной школы.

Жизнь и творчество

Г.Эберлейн родился в семье налогового чиновника Йозефа Эберлейна. В восьмилетнем возрасте он переезжает вместе со своей семьёй в Ганноверский Мюнден. Этот город становится для него родным, скульптор был связан с ним всю свою жизнь. Так как родители не могли — по финансовым соображениям — дать сыну художественное образование, Г.Эберлейн выучивается на ювелира. В 1866 году он поступает в Школу искусств в Нюрнберге, в 1869 получает стипендию для продолжения образования в Берлине.

Особенно успешен Густав Эберлейн был в области портретной и малой пластики. В период около 1900 года он являлся — после Рейнгольда Бегаса — наиболее востребованным мастером берлинской скульптурной школы. В общей сложности Эберлейн является автором более чем 900 произведений скульптуры, живописи и литературы, более 600 иллюстраций. Ему принадлежат также памятники, установленные во многих городах Германии, а также 5 скульптур в Буэнос-Айресе, «Немецкий источник» в столице Чили Сантьяго и т. д. Работы его неоднократно выставлялись на художественных экспозициях Берлина и Мюнхена. В то же время ряд бронзовых статуй Эберлейна были переплавлены во время Второй мировой войны, в том числе конные памятники Вильгельму I в Мёнхенглабахе, Гере, Мангейме, Вуппертале; памятник Вильгельму I и Бисмарку в Дуйсбурге; памятник Бисмарку в Крефельде и др.

Около 1900 года Г.Эберлейн выступил с пропозициями, направленными против примирения между Пруссией и Францией. Относился с предубеждением к работам французских скульпторов Огюста Родена и Константина Менье. Руководствуясь критическими замечаниями Эберлейна, из Берлинской художественной выставке 1900 года «по высочайшему повелению» были удалены 16 из 20 их произведений.

Галерея

• Dornauszieher (Eberlein, 1879-85).JPG

  Юноша, вытаскивающий шип (1879/85), Берлин, Национальная галерея

• Von stein spandau.jpg

  'Мраморный бюст канцлеру Пруссии Генриху Фридриху Карлу фон Штейну, Берлин-Шпандау

• Berlin, Tiergarten, Richard-Wagner-Denkmal.jpg

  Памятник Рихарду Вагнеру, Берлин-Тиргартен

• Sanmartin11.JPG

  Памятник генералу Хосе де Сан-Мартину, Буэнос-Айрес

• Germania im Kurpark Bad Dueben.jpg

  Памятник павшим на войне 1870/71 (Бад-Дюбен)

• Gustav Eberlein-Kaiser Wilhelm-Hamburg-Altona.jpg

  Памятник кайзеру Вильгельму I в Гамбурге

• Gottvater (Eberlein).jpg

  Бог-отец вдыхает душу в Адама

• Goethe-Denkmal.jpg

  Памятник Гёте в парке Виллы Боргезе (Рим)

• Eberlein Goethes letzte Augenblicke.jpg

  Последние мгновения Гёте

• Gustav Heinrich Eberlein Verschämte Psyche.jpg

  Стыдливая Психея (1891, гипс)

Литература

• Эберлейн, Густав // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Эберлейн, Густав

– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.