Эбютерн, Жанна
| Жанна Эбютерн | |
| Jeanne Hébuterne | |
 | |
| Род деятельности: |
художница, модель |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Париж, Третья французская республика |
| Дети: |
Жанна Модильяни |
Жа́нна Эбюте́рн (фр. Jeanne Hébuterne; 6 апреля 1898 — 25 января 1920) — французская художница, знаменитая модель и неофициальная жена художника Амедео Модильяни.
Содержание
Биография
Детство и юность
Родилась в Париже в католической семье, её отец работал в универмаге Бон-Марше. Красивая девушка, она была введена в круг художников Монпарнаса своим братом Андре Эбютерном, который хотел стать художником. Жанна работала моделью у Цугухару Фудзиту. Однако желая сделать карьеру в области искусства и обладая незаурядным талантом, она поступила на учёбу в академию Коларосси.
Встреча с Амедео Модильяни
Весной 1917 года Жанна Эбютерн была представлена Амедео Модильяни скульптором Ханной Орлофф, которая часто, как и многие другие представители искусства, использовала учеников Академии в качестве моделей. У Жанны вскоре начался роман с харизматическим художником, вылившийся в страстную любовную связь. Вскоре она переехала к нему, несмотря на решительное противодействие со стороны её глубоко католических родителей.
Описываемая швейцарским писателем Шарлем-Альбером Сингриа как нежная, застенчивая, спокойная и деликатная, Жанна Эбютерн стала главной темой в живописи Модильяни. Осенью 1918 года пара сменила Париж на тёплый климат Ниццы, расположенной во французской Ривьере, где агент Модильяни надеялся продать его произведения богатым знатокам искусства, проводившим там зиму. Находясь в Ницце, 29 ноября Жанна родила дочь. Весной следующего года они вернулись в Париж, и Жанна забеременела вновь. К этому времени Модильяни страдал от туберкулёзного менингита, и его состояние быстро ухудшалось.
Трагедия
24 января 1920 года Амедео Модильяни умер. Семья Жанны привезла её домой, но обезумевшая от горя женщина на следующий день после смерти Модильяни выбросилась из окна пятого этажа, погибнув вместе с вынашиваемым ею ребёнком. Родственники, обвинявшие в её гибели Модильяни, похоронили Жанну на кладбище Баньё. Почти десять лет спустя семья Жанны позволила перенести её останки на кладбище Пер-Лашез, где она была похоронена рядом с Модильяни.
Дети
Их дочь, Жанна Модильяни (1918—1984), была взята на воспитание сестрой Амедео Модильяни, жившей во Флоренции, Италия. Она выросла, практически ничего не зная о своих родителях, и только став взрослой, смогла узнать подробности их жизни. В 1958 году она написала биографию своего отца, которая была опубликована на английском языке в Соединённых Штатах под названием «Модильяни: Человек и Миф».
Наследие
Долгое время после смерти художницы были известны только 6 её работ. Через 24 года еще 9 её работ были найдены в мастерской её брата, художника, в доме 12 на улице rue de Seine. Это были портреты и пейзажи. Потребовалось более тридцати лет, прежде чем учёные убедили наследников Эбютерн разрешить общественности доступ к художественному наследию Жанны Эбютерн. Её работы были впервые представлены в музее Монпарнас, а затем на выставках в городах Анкона, Казерта, Бари, а также на посвящённой творчеству Модильяни выставке в Венеции в октябре 2000 года.
Портреты Жанны Эбютерн работы Модильяни
- Amadeo Modigliani 023.jpg
- HebuterneModigliani.jpg
- Amedeo Modigliani 025.jpg
- Porträt der Jeanne Hébuterne, Amedeo Modigliani.jpg
В кинематографе
- В биопике о жизни Модильяни «Монпарнас, 19» роль Жанны исполнила Анук Эме.
- В фильме «Модильяни» эта роль досталась Эльзе Зильберштейн.
Напишите отзыв о статье "Эбютерн, Жанна"
Литература
Алексеева Е. Ангельское терпение // Gala Биография. — М., 2009. — № 5. — С. 34-46.
Ссылки
- [www.roussard.com/artistes/nouveaux/H/hebuterne.html Биография (фр.)]
Отрывок, характеризующий Эбютерн, Жанна
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
