Эвальд и Эвальд

Эвальд
Смерть	695(0695)
Почитается	в Католической церкви
В лике	священномучеников
День памяти	3 октября
Покровитель	Вестфалия

Эвальд и Эвальд (убиты в 695 году) — христианские священномученики, святые Католической церкви (день памяти — 3 октября).

Предание

Святые Эвальд и Эвальд, англосаксонские священники, один из которых по цвету волос известен был как «белый», другой — как «черный», в 625 году явились в Вестфалию для проповеди Евангелия саксам и потерпели здесь мученическую смерть. Пипин Геристальский велел прах их похоронить в церкви Святого Куниберта в Кёльне. Они почитаются как св. патроны Вестфалии.

По иным сведениям святые Эвальд и Эвальд, братья из Нортумбрии, получившие образование в Ирландии, были компаньонами святого Виллиброрда (Willibrord). Вместе с ним они отправились во Фризию, где были умучены местными язычниками в Аплербеке, что около Дортмунда.

Беда Достопочтенный описывает эти события так. Спутники Виллиброрда священники Эвальды прибыли в некое селение и стали просить местного старосту препроводить их к князю. Но тот задержал странников на некоторое время. Проживая среди язычников, братья усердно молились, пели псалмы и причащались. Увидев это, жители поняли, что к ним явились христианские миссионеры с целью низвержения идолов и проповеди Христа. Это привело их в ярость и в припадке злобы священники были умерщвлены. Белого Эвальда усекли мечом, а над Чёрным Эвальдом долго издевались и мучили, в конце концов разорвав его тело на части. Возможно, это от того, что святой Чёрный Эвальд был более начитан и имел больший успех среди слушателей Священного писания.

Тела священномучеников, как пишет Беда Достопочтенный, были сброшены в Рейн. Промыслом Божиим их отнесло от места казни примерно на 50 километров к лагерю христианских миссионеров. Каждую ночь на это место сходил сверху луч света, который видели даже казнившие мучеников язычники. А в ночном видении один из Эвальдов явился своему другу Тилману, показав, что тела находятся в том месте, куда сходит луч света. После этого тела были найдены и погребены с почестями, подобающими мученикам.

Когда местный князь узнал о случившемся, он приказал уничтожить селение вместе с жителями, не допустившими к нему святых странников.

Иконография

В католической иконографии святых братьев Эвальд принято изображать священниками. Белый Эвальд с белыми волосами и мечом в руке, как символом усекновения. Чёрный Эвальд с чёрными волосами и Библией в руках. Часто он изображается также с дубиной, как символом мучений или с пальмовой ветвью, как символом духовной победы над мучителями.

Мощи

Несмотря на то, что в кёльнском соборе Святого Куниберта выставлены два мощевика, в которых, как утверждается, хранятся мощи святых братьев Эвальд, существует и другая информация: «В 1074 году архиепископ Ханно II велел перенести их в церковь Святого Куниберта, но она так и не была достроена, и останки исчезли.»

В 1880-х годах часть мощей святых братьев Эвальд была подарена приходской церкви посёлка Лаер под Мюнстером. Это связывают с преданием, что до своей мученической смерти они проповедовали христианство в древнем Лаере.

Литература

• Mertens, «Die heiligen Ewald» (Кельн, 1879).

Ссылки

• Эвальд, англосаксонские священники // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.catholic.org/saints/saint.php?saint_id=3311 Католическая энциклопедия: святые Эвальды] (англ.)
• [www.sedmitza.ru/text/440883.html Беда Достопочтенный: «Как Виллиброрд проповедовал во Фризии и обратил многих ко Христу и как его спутники Хевальды стали мучениками»]

Отрывок, характеризующий Эвальд и Эвальд

– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.