Эванс, Билл (пианист)
| Билл Эванс | |
 Билл Эванс | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения |
Плейнфилд, Нью-Джерси, США |
| Дата смерти |
15 сентября 1980 (51 год) |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Лейблы |
Riverside, Verve, Fantasy |
Билл Эванс (Bill Evans, полное имя: William John Evans; 16 августа 1929, Плейнфилд, шт. Нью-Джерси — 15 сентября 1980, Нью-Йорк) — американский джазовый пианист и композитор.
Билл Эванс — один из наиболее значимых джазовых пианистов XX века. Его утончённые аккордовые построения настолько изощрённы и индивидуальны, что их заимствование доступно лишь немногим пианистам. Очень популярный даже среди неджазовой аудитории своими тонкими интерпретациями баллад, Эванс в минуты вдохновения мог импровизировать и свинговать как никто другой.
Эванс оказал значительное влияние на развитие фортепианного трио и камерного джаза и внёс уникальный творческий вклад — тонкие, изобретательные сольные импровизации, а также музыкальный импрессионизм и полифония, окрашенные лирическими и даже романтическими тонами. Ритмическая свобода и редкое изящество импровизаций в любом темпе и размере — вот отличительные качества стиля, который создал Билл Эванс.
Как пишет пианист Чик Кориа: «Ценность Билла Эванса невозможно измерить ни по одной шкале. Он один из величайших, повторюсь, величайших, пианистов XX столетия…»[1]
Содержание
Биография
Семья
Билл Эванс был младшим из трёх братьев, его мать была русинкой, родившейся в семье шахтеров, отец имел валлийское происхождение. Со стороны матери Билла Эванса семья иммигрировала в США из Украины; часть своего детства она провела в детском доме, затем жила в Мэйфилд (штат Пенсильвания). Мария Сорока, мать Билла, была глубоко верующей православной христианкой и пела в церкви, в хоре а капелла, а также играла дома на пианино и учила музыке детей. Отец, Харри Леон Эванс (англ. Harry Leon Evans, 1891—?), происходил из Филадельфии, был протестантом и работал управляющим поля для гольфа.
Образование
Не по годам развитый и чувствительный ребенок, Эванс ещё в детстве проявлял большие способности в музыке. В шестилетнем возрасте он играл на скрипке и позже освоил флейту. В 1936 году он стал заниматься музыкой в церковном хоре и открыл для себя фортепиано и решил посвятить ему большую часть времени, впрочем, не пренебрегая занятиями литературой, к которой он также определенно имел влечение. Эванс учился классической игре на фортепиано и успешно играл концерты Рахманинова и Бетховена, но ему все больше нравился джаз. Он слушал Дюка Эллингтона, Джорджа Ширинга и, больше всего, Ленни Тристано. Он забавлял себя тем, что использовал фразировки из джаза при исполнении классических произведений и наоборот — классические каденции в джазовых импровизациях. Его любимыми классическими композиторами были Равель, Дебюсси и Шопен. На выпускном экзамене по фортепиано Билл Эванс исполнил Третий Концерт Бетховена для фортепиано с оркестром. Будучи весьма культурно образован, он изучал эстетику и философию, в частности восточную философию дзен. Его первым музыкальным экспериментом была игра в составе группы с братьями и мультиинструменталистом Доном Эллиотом.
Карьера и жизнь
В 1950 году по окончании музыкального факультета Юго-Восточного университета штата Луизиана (в г. Хаммонд) Эванс получил диплом концертного (академического) пианиста и преподавателя фортепиано. Свою джазовую профессиональную карьеру он начал с гитаристом Манделом Лоу и контрабасистом Редом Митчелом. После призыва в армию играл в военном оркестре Херби Филдса. Служба в армии оказалась очень неудачным жизненным опытом и наложила тяжелый отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Ему очень тяжело давалась дисциплина, а армейская пища оказала плохое воздействие на его желудок. Он имел слабое физическое здоровье. Насмешки и приставания приводили его в состояние депрессии. Возможно, это послужило причиной многих проблем в его последующей жизни. И это также определённо послужило развитию болезненной язвы желудка и тяги к наркотикам, что впоследствии привело его к ранней смерти.
После окончания службы в армии Эванс впервые появился на нью-йоркской сцене, играя с кларнетистом Тони Скоттом в 1956 году, и в этом же году он записал свой первый альбом New Jazz Conceptions в составе трио. Тони Скотт был первым музыкантом, который пришёл в восторг от таланта Эванса. Он пригласил его в свою группу и впервые представил широкой публике.
Успех у Майлза Дэвиса
После работы с Джорджем Расселом и записи с Чарли Мингусом в 1958 Эванс играл в Секстете Майлза Дэвиса вместе с Джоном Колтрейном и Кэннонболлом Эддерли. В это время Эванс играл с лучшими музыкантами, но испытывал постоянное давление. Многие чёрные музыканты были недовольны тем, что белый пианист играет и зарабатывает, в то время как чёрные музыканты без работы. Сам Дэвис на это ответил, что, по его мнению, Эванс был просто лучшим пианистом.
Но с Дэвисом Эванс играл недолго, он участвовал в нескольких концертах и записях конца 50-х (например, альбом «1958 Miles» и получивший огромную известность «Kind of Blue»). Тем не менее, за время работы с Дэвисом он получил сильный импульс к созданию будущего шедевра «Blue in Green», стоящего в одном ряду с его наиболее известной композицией «Waltz for Debby». Чуть ранее, до участия в ансамбле Майлза Дэвиса, Билл Эванс впервые попробовал наркотики и не смог остановиться.
Создание трио
Билл Эванс участвовал в становлении и развитии жанра джазового трио. Одновременно с такими звездами джаза, как Оскар Питерсон (Канада) и Джордж Ширинг (Англия), Билл Эванс — один из создателей современного камерного джазового жанра — «piano trio». Благодаря активной концертной работе Эванса в 50-х, 60-х и 70-х годах и успехам многочисленных студийных и концертных альбомов Эванса окончательно сформировался жанр современного фортепианного трио а также оформился и стиль игры ведущего пианиста-импровизатора и солирующих наравне с ним контрабасиста и барабанщика. Трио Билла Эванса является общепризнанным мировым стандартом.
К 1959 году Билл Эванс возглавлял своё собственное трио с басистом Скоттом ЛаФаро и барабанщиком Полом Моушеном. Музыканты настолько чувствовали друг друга, что их совместная игра была почти телепатической. В июне 1961 года, вскоре после их интенсивных записей в нью йоркском клубе Village Vanguard, ЛаФаро трагически погиб в автомобильной катастрофе. Это был тяжелейший удар для Эванса и он на весь оставшийся год ушёл в изоляцию.
В 1962 Эванс вновь появился на джазовой сцене с новым басистом Чаком Израэлсом и барабанщиком Ларри Банкером — этот состав трио Билла Эванса стал всемирно знаменитым посла триумфальных концертов на нескольких международных фестивалях а запись Эванса на фестивале в Монтрё (Швейцария) получила премию Грэмми за лучшее исполнение импровизаций в джазовом ансамбле.
Редкие по красоте звучания альбомы Эванс записал в дуэте с гитаристом Джимом Холлом. Эти альбомы вошли в историю как пример тихой джазовой музыки с особо утонченными импровизациями и изощрённой гармонией. Гитара и рояль в этих дуэтах ведут тихий и тонкий диалог — пианист задаёт тему беседы, а гитарист отвечает глубокими и законченными фразами. Сотрудничество Эванса и Холла стало ярчайшим примером для подражания и вызвало волну последователей, одним из последних примеров стал альбом Пэта Мэтини и Брэда Мелдау в духе Эванса — Холла.
В последующие годы Эванс продолжал выступления и записи с различными трио, включающими в разное время басистов Чака Израэлса (1962-65), Гари Пикока (1963), Эдди Гомеса (1966-77), Марка Джонсона (1978-80) и барабанщиков Моушена (1959-62), Ларри Банкера (1963-65), Филли Джо Джонса (1967), Джека ДеДжонетта (1968), Марти Морелла (1969-75), Элиота Зигмунда (1975-78) и Джо ЛаБарбера (1979-80).
Сольные альбомы
После успеха в жанре трио Эванс стал экспериментировать в студии и в 1963 и 1966 годах записал два сольных альбома используя возможности студийной аппаратуры для многократного наложения собственных записей на рояле и других инструментах — так появились его первые опыты в жанре Человек — Оркестр.
В 1968 году Билл Эванс уединился в студии с роялем Стейнвей и создал один из лучших своих альбомов — «Alone»- Один. В этом наполненном утонченной изящной лирикой произведении Эванс изобретательно использовал мелодии самых известных песен из репертуара Барбары Страйзанд, Тони Беннетта и других звезд, но в импровизациях Эванса известные мелодии зазвучали настолько необычно и красочно, что альбом стал платиновым и был лидером продаж и в том же году получил награду Грэмми. В 1975 м году Эванс повторил сольный эксперимент — он снова уединился в студии с роялем Стейнвей и создал альбом «Alone again»- Опять один.
Дуэт с Тони Беннеттом
Популярнейший певец Тони Беннетт и пианист Билл Эванс создали дуэт в 70-х и записали два альбома известных песен из кинофильмов. Дуэт Тони Беннетта и Билла Эванса просуществовал несколько лет и имел большой успех, не уступая в конкуренции в то время, когда уже ушли Битлз и на смену пришли другие музыкальные стили. Беннетт и Эванс создали интимное камерное звучание и мастерски использовали популярные песни и кинохиты как для продвижения собственной карьеры, так и для обогащения известных песен своими новыми аранжировками свежими гармониями и импровизациями.
Болезнь и смерть
В 1980 году Эванс поехал в своё последнее европейское турне вместе с контрабасистом Марком Джонсоном и барабанщиком Джо ЛаБарбера. 15 сентября, спустя год после выхода альбома «I Will Say Goodbye», Билл сказал миру своё последнее «Goodbye», оставив невосполнимую утрату в сердцах тех, кто любил его музыку. Он умер в Госпитале Маунт Синай в Нью-Йорке, вследствие гепатита и внутреннего кровоизлияния, вызванного его застарелой язвой желудка.
Влияние на музыку и современную культуру
Билл Эванс остается одним из самых влиятельных и цитируемых пианистов в стиле джаза и популярной музыки, а его имя также является одним из самых часто упоминаемых среди пианистов-импровизаторов. Его творческое новаторство — в создании новых концепций гармонии и ритма а также умение соединить несколько разных стилей воедино и органично использовать элементы джаза и классики вместе с этническими и мультикультурными интонациями.
Билл Эванс — один из первых пианистов, кто сольно экспериментировал с многоканальной звукозаписью в духе студийных экспериментов Штокхаузена, Эванс во многом опередил и предвосхитил похожие студийные работы Джона Леннона и Битлз. Эти эксперименты Эванса привели его к созданию сольных альбомов Разговоры с самим собой (Conversations with Myself) 1963 года и Дальнейшие разговоры с самим собой (Further Conversations with Myself) 1966 года, на которых он играет дуэтом с собой при помощи наложения и на которых учились несколько поколений музыкантов.
Эванс — один из создателей современного джазового стиля — «piano trio».
Эванс — импровизатор и мелодист признанный как классическими музыкантами, так и популярными звездами — его записи называют среди любимых такие исполнители, как классический пианист Жан Ив Тибоде и популярный певец и композитор Стинг. Эванса считают своим учителем признанные мастера-пианисты Чик Кориа, Херби Хэнкок, Адам Макович, Дэнни Цейтлин, Лайл Мэйс и Кит Джарретт, а также гитаристы Джон Маклафлин и Пэт Мэтини
Использование стиля и приемов игры Эванса продолжают такие музыканты как Билл Шарлап, Евгений Маслов и Брэд Мелдау и многие другие.
Эвансу и его музыкальному стилю посвятили свои сочинения сольные альбомы и концерты Майлз Дэвис, Махавишну, записавший гитарные вариации в стиле фортепианных импровизаций Эванса, Пэт Мэтини и многие другие, а в 2003-м году классический пианист Жан Ив Тибоде записал альбом пьес Билла Эванса, исполненных в кросс-жанре классики и джаза.
Билл Эванс был тридцать один раз номинирован на премию Грэмми и получил её семь раз.
Билл Эванс внесён навечно в джазовый пантеон славы.
В 1994 году Билл Эванс получил ещё одну награду Грэмми в признание его вклада в мировую музыкальную культуру — посмертно.
Дискография (альбомы)
|
|
Дискография (сборники, компликации)
|
|
- Jazz Opera Presents the Bill Evans Memorial…
- Quiet Now / Charly
- My Romance / Zeta
- The Paris Concert (live) / Fantasy
- Last Live in Europe / West Wind
- Consecration/The Last Complete Collection / Alfax
- Bill Evans — Trio — Duo / Verve
Напишите отзыв о статье "Эванс, Билл (пианист)"
Примечания
- ↑ [www.svobodanews.ru/content/transcript/1794962.html Пианист Билл Эванс родился 16 августа 29 года и ушел в мир иной 15 сентября 80 года] (рус.). Радио «Свобода» (10 августа 2009). Проверено 9 февраля 2014.
Ссылки
- [jazz-jazz.ru/?category=about_artists&altname=bill_evans Музыка Билла Эванса] // jazz-jazz.ru
- [www.svobodanews.ru/content/transcript/1794962.html Пианист Билл Эванс] // svobodanews.ru, 09.08.2009.
Источники
Отрывок, характеризующий Эванс, Билл (пианист)
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
