Дальбек, Эва
Поделись знанием:
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
(перенаправлено с «Эва Дальбек»)
| Эва Дальбек | |
| Eva Elisabet Dahlbeck | |
 Эва Дальбек в роли; фотография 1940-х годов (не позднее 1947 г.) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
Эва Дальбек (полное имя при рождении Эва Элизабет Лампелль, швед. Eva Elisabet Dahlbeck, Eva Elisabet Lampell, 8 марта 1920, Сальтшё-Дувнес, Стокгольм — 8 февраля 2008, Стокгольм) — шведская актриса, писатель, киносценарист.
Содержание
Биография
В 1944 году закончила престижную [en.wikipedia.org/wiki/Dramatens_elevskola Актёрскую школу] при Королевском драматическом театре Стокгольма (Драматен). Выступала на сцене Драматен с 1944 по 1964. Играла в пьесах Стриндберга, Стига Дагермана и др. В кино дебютировала в 1941, в целом участвовала более чем в 50 лентах, играла в шести фильмах Бергмана.
В 1964 ушла со сцены, в последний раз снялась в кино в 1970. Занялась литературой, написала 10 романов, несколько книг стихов, сценарий для фильма Арне Матссона Убийства в Юнгшё (1966, см.: [www.imdb.com/title/tt0061207]).
Избранная фильмография
- 1942: Прискачи сегодня ночью/ Rid i natt (Густав Муландер)
- 1946: Любовь приходит и уходит/ Kärlek och störtlopp (Рольф Хусберг)
- 1946: Брита и большой торговый центр/ Brita i grosshandlarhuset (Оке Оберг)
- 1946: Ночная встреча/ Möte i natten (Хассе Экман)
- 1947: Люди из долины Симлонг/ Folket i Simlångsdalen (Оке Оберг)
- 1947: Две женщины/ Två kvinnor (Арнольд Шёстранд)
- 1948: Девушка из горной деревни (Андерс Хенриксон)
- 1948: Всякому свой путь/Var sin väg (Хассе Экман)
- 1948: Эва/ Eva (Густав Муландер по сценарию Ингмара Бергмана)
- 1949: Женщина в белом/ Kvinna i vitt (Арне Матссон по роману У. Коллинза)
- 1949: Просто мать/ Bara en mor (Альф Шёберг)
- 1950: Hjärter knekt (Хассе Экман)
- 1950: Fästmö uthyres (Густав Муландер)
- 1950: Kastrullresan (Арне Матссон)
- 1951: Елена Троянская/ Sköna Helena (Густав Эдгрен)
- 1952: Trots (Густав Муландер)
- 1952: Женщины ждут/ Kvinnors väntan (Ингмар Бергман)
- 1953: Варавва/ Barabbas (Альф Шёберг по роману Пера Лагерквиста)
- 1953: Sie fanden eine Heimat (Леопольд Линдтберг)
- 1953: Göingehövdingen (Оке Оберг)
- 1954: Урок любви/ En lektion i kärlek (Ингмар Бергман)
- 1955: Женские сны/ Kvinnodröm (Ингмар Бергман)
- 1955: Улыбки летней ночи/ Sommarnattens leende (Ингмар Бергман, номинация на премию БАФТА лучшей зарубежной актрисе)
- 1956: Последняя пара, беги/ Sista paret ut (Альф Шёберг по сценарию И.Бергмана)
- 1957: Подыскивается дача/ Sommarnöje sökes (Хассе Экман)
- 1958: Рядом с жизнью/ Nära livet (Ингмар Бергман, премия Каннского МКФ за лучшую женскую роль)
- 1960: Kärlekens decimaler (Хассе Экман)
- 1961: Моральный вопрос/ De sista stegen (Джон Кромвелл)
- 1962: Билет в рай/ Biljett till paradiset (Арне Матссон)
- 1964: Обо всех этих женщинах/ För att inte tala om alla dessa kvinnor (Ингмар Бергман)
- 1964: Любовные пары/ Älskande par (Май Сеттерлинг)
- 1965: Кошки/ Kattorna (Хеннинг Карлсен, премия Золотой жук за лучшую женскую роль)
- 1965: Морианна/ Morianerna (Арне Матссон)
- 1966: Создания/Les créatures (Аньес Варда)
- 1967: Красная мантия/ Den røde kappe (Габриэль Аксель)
- 1970: Tintomara (Ханс Абрамсон)
Признание
[en.wikipedia.org/wiki/The_Eugene_O%27Neill_Award Премия Юджина О’Нила] за сценические достижения (1961), национальные и международные кинопремии.
Напишите отзыв о статье "Дальбек, Эва"
Ссылки
- [www.ingmarbergman.se/universe.asp?guid=0B74CE5B-E3C9-4510-B919-F6E18FB22044 На сайте Фонда Ингмара Бергмана] (англ.)
- [web.archive.org/web/20090611013726/bergmanorama.webs.com/chaplin_dahlbeck88.htm Дальбек о Бергмане] (англ.)
Отрывок, характеризующий Дальбек, Эва
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
