Эврё (графство)

Графство Эврё (фр. Comté d'Évreux) — небольшое графство на юге Нормандии в Средние века. В настоящее время его территория входит в состав департамента Эр.

География

Территория графства примерно соответствовала древнему галло-римскому округу Эврецин]. Графство было расположено к югу от Сены, вдоль юго-восточной границы Нормандского герцогства, выполняя функции обороны центральных областей Нормандии со стороны Перша, сеньорий Беллем и Дрё, графства Шартр. Административным центром графства был город Эврё. Помимо него на территории графства располагалось несколько важных крепостей, прежде всего Тильер-сюр-Авр и Лэгль. Графы Эврё являлись вассалами герцогов Нормандии.

История

Графство Эврё было создано в 996 году нормандским герцогом Ричардом I для своего незаконного сына Роберта, архиепископа Руана. Потомки Роберта правили на этой территории до начала XII века и принимали деятельное участие в нормандском завоевании Англии. В войнах между сыновьями Вильгельма Завоевателя графы д’Эврё обычно поддерживали королей Англии.

В 1118 году графство перешло под власть Амори III де Монфора, племянника последнего графа из линии потомков архиепископа Роберта. Дом де Монфоров владел обширными владениями не только в Нормандии и Иль-де-Франсе, но и в Англии. В 1195 году Амори VI де Монфор был лишён своих владений королём Франции Филиппом II Августом, а в 1200 году английский король Иоанн Безземельный уступил сюзеренитет над графством Эврё королю Франции. С этого момента графство вошло в состав французского королевского домена.

В 1298 году графство Эврё было передано в апанаж младшему сыну короля Филиппа III Людовику. Его сын, Филипп д’Эврё, женившись на Жанне Французской, наследнице королевства Наварра, стал правителем этого небольшого Пиренейского государства.

Старший сын Филиппа д’Эврё — Карл Злой, король Наварры и граф д’Эврё, играл одну из центральных ролей в политической борьбе во Франции в начальный период Столетней войны. Интриги Карла Злого и его заигрывание с англичанами и восставшими жителями Парижа в 1358 году привели к конфискации графства Эврё французским королём Карлом V, однако вскоре оно было возвращено законному наследнику.

В 1404 году Карл Благородный, сын Карла Злого, продал свои права на графство Эврё королю Франции взамен на пенсион в 12 ливров и титул герцога Немурского.

После 1404 года графство Эврё оставалось в составе домена короля Франции до 1569 года, когда оно было повышено до ранга герцогства-пэрства и передано младшему брату короля Карла IX Франсуа, позднее герцогу Анжуйскому. Со смертью Франсуа титулы графа или герцога д’Эврё были окончательно упразднены.

С 1976 года титулом графа д’Эврё стал пользоваться Мишель Орлеанский, один из младших сыновей Анри, графа Парижского, претендента на французский королевский престол по версии орлеанистов.

Графы д’Эврё

Нормандская династия

• 989—1037 : Роберт д'Эврё, незаконнорожденный сын Ричарда I, герцога Нормандии, архиепископ Руана.
• 1037—1067 : Ришар д'Эврё, сын предыдущего
• 1067—1118 : Вильгельм д'Эврё, сын предыдущего

Дом Монфор-л’Амори

• 1118—1137 : Амори III де Монфор, сын Симона I, сеньора де Монфор-л’Амори и Агнессы, дочери Ричарда д’Эврё.
• 1137—1140 : Амори IV де Монфор, старший сын предыдущего;
• 1140—1181 : Симон III де Монфор, брат предыдущего;
• 1181—1182 : Амори V де Монфор, сын предыдущего;
• 1182—1195 : Амори VI де Монфор, сын предыдущего.

Капетинги

• 1298—1319 : Людовик д'Эврё, сын Филиппа III, короля Франции
• 1319—1343 : Филипп д’Эврё, сын предыдущего, король Наварры
• 1343—1378 : Карл Злой, сын предыдущего, король Наварры
• 1378?-1404 : Карл Благородный, сын предыдущего, король Наварры

Герцоги д’Эврё

• 1569—1584 : Франсуа, сын Генриха II, короля Франции, герцог Анжуйский

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/NORMAN%20NOBILITY.htm Графы д’Эврё]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Эврё (графство)

В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.