Эгаш Мониш, Антониу

Антониу Эгаш Мониш

Анто́ниу Каэта́ну ди Абре́у Фре́йри Э́гаш Мони́ш (порт. António Caetano de Abreu Freire Egas Moniz; произносится ['ɛgɐʃ mu'niʃ] [Э́гаш Муни́ш], 29 ноября 1874, Аванка — 13 декабря 1955, Лиссабон) — португальский психиатр и нейрохирург, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине в 1949 году «за открытие терапевтического воздействия лейкотомии при некоторых психических заболеваниях». Разделил премию с Вальтером Гессом, награждённым «за открытие функциональной организации промежуточного мозга как координатора активности внутренних органов».

Биография

Антониу Каэтану ди Абреу Фрейри Эгаш Мониш родился в городе Аванка, находящимся в муниципалитете Эштаррежа. Изучал медицину в Коимбрском университете, затем стажировался в неврологии в Бордо и Париже. В 1902 году он стал профессором на кафедре неврологии, но вскоре покинул этот пост ради политической карьеры в 1903 году. Он создал Республиканскую партию центристов (порт. Partido Republicano Centrista) и представлял её в португальском парламенте с 1903 по 1917 год. Позже он был послом Португалии в Мадриде (1917) и министром иностранных дел (1918). Между тем он продолжал заниматься врачебной практикой и изучать физиологию и анатомию, и в 1911 году он стал профессором неврологии в недавно созданном Университете Лиссабона.

В 1920 году он отказался от политики и вернулся в медицину [nobelprize.org/nobel_prizes/medicine/laureates/1949/moniz.html]. В 1927 Мониш разработал церебральную ангиографию — метод рентгенологического исследования сосудов головного мозга; она в различных формах остается одним из основных инструментов как в диагностике, так и в планировании операций на головном мозге.

За разработку метода он был номинирован дважды на Нобелевскую премию [www.bookrags.com/biography/antonio-egas-moniz-wsd/]. Он также внес вклад во внедрение торотраста; он проводил много лекций и написал много статей по этому вопросу [radiographics.rsna.org/content/5/6/994.full.pdf+html]. Он считается пионером в этой области [www.ajnr.org/cgi/content/full/20/9/1752].

В 1936 году он опубликовал свой первый доклад о выполнении префронтальной лоботомии на больном человеке [nobelprize.org/nobel_prizes/medicine/laureates/1949/moniz.html], а затем разработал метод проведения процедуры лоботомии.

Ссылки

• [nobelprize.org/nobel_prizes/medicine/laureates/1949/moniz-bio.html Биография Эгаша Мониша на сайте Нобелевского комитета] (англ.).
• [neuronovosti.ru/monish/ Нейроперсоналии: Эгаш Мониш, создатель лоботомии и ангиографии] - портал "Нейроновости"

Отрывок, характеризующий Эгаш Мониш, Антониу

Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.