Эггер, Артур Фёдорович

Артур Фёдорович Эггер
Дата рождения	16 сентября 1811(1811-09-16)
Дата смерти	25 января 1877(1877-01-25) (65 лет)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	инженерные войска, пехота
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	8-я пех. див.
Сражения/войны	Кавказская война, Польская кампания 1863 г.
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1845), Золотое оружие «За храбрость», Орден Святой Анны 2-й ст., Орден Святого Георгия 4-й ст. (1854), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1863).

Артур Фёдорович Эггер (1811—1877) — российский генерал, участник Кавказской войны.

Биография

Родился 16 сентября 1811 г. в дворянской семье австрийского происхождения. Учился в Петришуле с 1824 по 1826 год. Поступил на службу 31 декабря 1826 года кондуктором Инженерного корпуса Главного инженерного училища, где 1 декабря 1830 г. был произведён в полевые инженер-прапорщики, с зачислением 13 января 1832 г. в Санкт-Петербургскую инженерную команду, из которой, по желанию начальства, был переведён в Варшаву. Состоя на вакансии подпоручика с 9 июня 1834 г., Эггер в 1835 г. перевёлся в Новогеоргиевскую инженерную команду, а затем 26 апреля 1838 г. — вновь в Варшавскую и вскоре за отличие по службе был произведён в поручики.

Вернувшись в Новогеоргиевскую команду 1 апреля 1839 г., Эггер 14 июля 1842 г. был произведён в штабс-капитаны, а в следующем году переведён в Грузинский инженерный округ. По возвращении из Санкт-Петербурга, куда он ездил в отпуск, Эггер был зачислен в списки Тифлисской инженерной команды и вскоре принял участие в походе из Темир-Хан-Шуры на гору Арахтау в нагорном Дагестанском отряде генерал-майора Клюки-фон-Клюгенау, направлявшемся против горцев, обложивших Унцухул. Затем Эггер участвовал в ряде дел против горцев и в совершенном поражении Шамиля. За время военных действий он был произведён в 1844 г. в капитаны, а в следующем году — в подполковники и тогда же был награждён орденом св. Анны 3-й степени с бантом.

По окончании кампании Эггер в 1846 г. переведён был в Санкт-Петербург и назначен для занятий при чертёжной инженерного департамента, но 9 августа был опять переведён на Кавказ, в Кавказский саперный батальон, и с этого времени начинается новый ряд военных действий против горцев, в которых он проявил свойственные ему мужество и храбрость. За отличие в экспедициях Эггер был награждён орденом св. Анны 2-й степени с императорской короной, чином полковника и золотой саблей с надписью «За храбрость». 26 ноября 1854 г. он был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 9354 по списку Григоровича — Степанова). В 1861 г. Эггер был произведён в генерал-майоры. Несколько позднее, в звании помощника начальника 2-й пехотной дивизии, он участвовал в делах против польских мятежников, причем за оказанные отличия награждён был орденом св. Станислава 1-й степени с мечами.

В 1864 г. Эггер был назначен командующим 8-й пехотной дивизией, а в 1868 г., вместе с производством в генерал-лейтенанты, утверждён в звании начальника той же дивизии. Ряд наград, Высочайше пожалованных ему во время командования дивизией, служат прямым указанием на его полезную служебную деятельность. Скончался Эггер после непродолжительной, но тяжкой болезни 25 января 1877 года, на 66-м году жизни.

Источники

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869
• «Namens-Verzeichniss der Schuler und Schulerinnen der Deutschen Hauptschule St. Petri, alphabetisen und chronologisch geordnet zur Saecularfeier am 1 okt. 1862» St. Petersburg, Gedruckt dei E. Pratz, 1862.

Отрывок, характеризующий Эггер, Артур Фёдорович

– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.