Янко, Эва

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Эггер, Эва»)
Перейти к: навигация, поиск
Эва Янко
Общая информация
Дата и место рождения

24 января 1945(1945-01-24) (79 лет)
Флойнг

Гражданство

Австрия Австрия

Рост

180 см

Личные рекорды
Копьё

61 м 80 см (1973)

Международные медали
Олимпийские игры
Бронза Мехико 1968 метание копья
Государственные награды

Эва Янко (нем. Eva Janko; р.24 января 1945) урождённая Эггер (нем. Egger) — австрийская легкоатлетка, призёр Олимпийских игр. Её муж Херберт Янко был в 1966-1968 годах чемпионом Австрии по прыжкам в высоту, а сын Марк Янко стал известным футболистом.

Эва Янко родилась в 1945 году во Флойнге. В 1967 году она стала чемпионкой Австрии в легкоатлетическом пятиборье. В 1968 году она стала чемпионкой Австрии в толкании ядра и метании копья, а также приняла участие в Олимпийских играх в Мехико, где завоевала бронзовую медаль в метании копья. В 1970 году Эва Янко опять стала чемпионкой Австрии в метании копья. В 1972 году она стала чемпионкой Австрии в метании копья и легкоатлетическом пятиборье, а также приняла участие в Олимпийских играх в Мюнхене, но там в метании копья была лишь 6-й.

27 июля 1963 года Эва Янко установила в Инсбруке рекорд Австрии в метании копья, который держится до сих пор, метнув копьё на 61 м 80 см. В том же году она стала чемпионкой Австрии в эстафете 4×100 м. Она продолжала оставаться чемпионкой Австрии в метании копья вплоть по 1982 год.

В 1996 году Эва Янко получила почётный знак «За заслуги перед Австрийской Республикой».

Напишите отзыв о статье "Янко, Эва"



Ссылки

  • [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ja/eva-janko-1.html Эва Янко] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)


Отрывок, характеризующий Янко, Эва

Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.