Эгертон, Фрэнсис, 1-й граф Элсмир

Фрэнсис Эгертон, 1-й граф Элсмир
Francis Egerton, 1st Earl of Ellesmere
Род деятельности:	государственный деятель, политик, писатель, переводчик, поэт, путешественник, филантроп
Дата рождения:	1 января 1800(1800-01-01)
Место рождения:	Лондон
Гражданство:	Великобритания
Дата смерти:	18 февраля 1857(1857-02-18) (57 лет)
Место смерти:	Лондон
Дети:	11
Награды и премии:	KG, PC

Фрэнсис Эгертон, 1-й граф Элсмир (1 января 1800 — 18 февраля 1857) — британский политик, путешественник, общественный деятель, писатель и филантроп. В честь него были названы канадский остров Элсмир и озеро в Новой Зеландии.

Биография

Младший сын 1-го герцога Сазерленда, британского посла в революционной Франции. Учился в престижных заведениях Итон и Крайстчерч.

В 1822—1826 годах впервые был членом британского парламента. Затем проходил туда ещё дважды. В 1827 назначен Лордом Казначейства. Затем занимал несколько ключевых государственных постов, включая должность секретаря по ирландским делам, и в 1833 году принял фамилию Эгертон, что было удостоверено королевской лицензией. В политике был консерватором (тори) оригинальных взглядов и ранним защитником свободной торговли.

Ещё в юности опубликовал томик стихов, а затем выполнил один из первых переводов «Фауста» Гёте на английский язык. В 1839 году посетил Средиземноморье и Святую Землю, описав свои впечатления в книге Mediterranean Sketches (1843), а также написал по следам поездки поэму. Опубликовал и ряд других работ. Литературные успехи позволили ему в 1841 году занять пост ректора Университета Абердина.

Заинтересовавшись военной теорией он, являясь протеже Веллингтона, участвовал в дискуссиях о военном искусстве и опубликовал анонимный перевод работы Клаузевица о русской кампании Наполеона (1843). Также под его влиянием герцог сам написал эссе об идеях Клаузевица.

Был крупным и до сих пор недооцененным покровителем искусств. Граф Элсмир унаследовал большую коллекцию картин и существенно дополнил её при своей жизни, более того, построил галерею для демонстрации произведений искусства, куда публика имела свободный доступ. Был президентом Королевского географического общества и Королевского азиатского общества (1849—1852), а также одним из попечителей Национальной галереи. Один из основателей собрания Национальной портретной галереи, которой подарил Чандосовский портрет Шекспира.

Граф Элсмир был женат на леди Гарриет Екатерине Гревилль, пара имела 11 детей, некоторые из которых стали впоследствии известны в политике и морском деле (двое из них были депутатами Парламента, причём один ещё и адмиралом).

Граф Элсмир скончался в своём лондонском особняке в возрасте 57 лет.

Ссылки

• [archive.org/search.php?query=%28%28Francis+Egerton%2C+1st+Earl+of+Ellesmere%29%20OR%20%28%221800-1857%22%20AND%20Ellesmere%29%29%20AND%20%28-mediatype:software%29 Работы его и о нём]

Отрывок, характеризующий Эгертон, Фрэнсис, 1-й граф Элсмир

– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.