Эгоян, Атом

Атом Эгоян
Ատոմ Էգոյան, Atom Egoyan
Профессия:	кинорежиссёр, кинопродюсер, сценарист, актёр, монтажёр
Карьера:	1984 — по настоящее
Награды:	лучший канадский фильм на «Genie 2003» («Арарат»)

Ато́м Эгоя́н (арм. Ատոմ Էգոյան, англ. Atom Egoyan; род. 19 июля 1960, Каир) — канадский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, актёр, монтажёр армянского происхождения. Основными в его творчестве являются темы отчуждения и изоляции человека, которые раскрываются через образы людей, имеющих отношение к развитию технологий, к бюрократии или другим властным структурам.

Биография

Эгоян родился в Каире. Вместе с сестрой Евой (сейчас концертирующая пианистка из Торонто) были отправлены родителями в город Виктория в Британской Колумбии. Подростком он начал интересоваться чтением и написанием собственных пьес. Значимое влияние на Эгояна оказали произведения Сэмюэла Беккета и Гарольда Пинтера. Он окончил университет Торонто по специальностям «международные связи» и «игра на классической гитаре».

В 2002 году вышел фильм Эгояна «Арарат» о геноциде армян, неодобрительно встреченный Турцией, которая пыталась препятствовать его показу на Каннском кинофестивале. [www.echo.msk.ru/programs/beseda/18941.phtml]

Сейчас Эгоян живёт в Торонто с женой Арсине Ханджян, армянкой и уроженкой Бейрута, канадской актрисой, снявшейся во многих фильмах Эгояна, и сыном Аршилом.

Фильмография

Лучшие фильмы в истории кино с точки зрения Атома Эгояна

• «Космическая одиссея 2001 года»
• «Восемь с половиной»
• «Похитители велосипедов»
• «На последнем дыхании»
• «Крёстный отец»
• «Метрополис»
• «Страсти Жанны д’Арк»
• «Персона»
• «Криминальное чтиво»
• «Головокружение»

Опрос Sight & Sound (2012)

Режиссёрская фильмография (художественные фильмы)

• 1984 — «Ближайший родственник» / Next of Kin
• 1987 — «Семейный просмотр» / Family Viewing
• 1989 — «Роли с текстом» / Speaking Parts
• 1991 — «Страховой агент» / The Adjuster
• 1992 — «Монреаль глазами...» / Montréal vu par...
• 1993 — «Аморальное поведение» / Gross Misconduct: The Life of Brian Spencer
• 1993 — «Календарь» / Calendar
• 1994 — «Экзотика» / Exotica
• 1997 — «Славное будущее» / The Sweet Hereafter
• 1999 — «Путешествие Фелиции» / Felicia's Journey
• 2001 — «Последняя плёнка Крэппа» / Krapp's Last Tape
• 2002 — «Арарат» / Ararat
• 2005 — «Где скрывается правда» / Where the Truth Lies
• 2008 — «Обожание» / Adoration
• 2009 — «Хлоя» / Chloe
• 2011 — «Невидимый мир» / Mundo Invisível — новелла «Yerevan — O Visível»
• 2013 — «Узел дьявола» / Devil's Knot
• 2014 — «Пленница» / The Captive
• 2015 — «Помнить» / Remember

Телефильмы

• 1985 — «В этом уголке»
• 1993 — «Злостное поведение»
• 1997 — «Вдохновлённый Бахом: Сарабанда»

Документальные фильмы

• 2003 — «Цитадель»

Ссылки

• [www.egofilmarts.com/ Ego Film Arts] (официальный сайт)
• [www.gg.ca/honours/search-recherche/honours-desc.asp?lang=e&TypeID=orc&id=5365 Order of Canada Citation]
• [www.ctv.ca/servlet/ArticleNews/story/CTVNews/20060810/egoyan_teaching_060810/20060810?hub=Entertainment CTV.ca Filmmaker Egoyan set to teach at U. of Toronto]
• [www.filmreferencelibrary.ca/index.asp?layid=46&csid1=17&navid=46 Canadian Film Encyclopedia]

Отрывок, характеризующий Эгоян, Атом

3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.