Эдвардс, Мартин
| Мартин Эдвардс | |
| Charles Martin Edwards | |
| Род деятельности: |
председатель, почётный президент футбольного клуба «Манчестер Юнайтед» |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Отец: | |
Чарльз Ма́ртин Э́двардс (англ. Charles Martin Edwards; родился 24 июля 1945 года) — экс-председатель футбольного клуба «Манчестер Юнайтед» с 1980 по 2002 годы. В настоящее время занимает пост почётного президента клуба.
Содержание
Биография
Образование
Эдвардс родился в Адлингтоне, Чешир, Англия. В возрасте 13 лет он провалил вступительный экзамен в Стоувскую школу, куда его хотели устроить родители, и, вместо этого, пошёл в Коукторпскую школу.
Манчестер Юнайтед
В марте 1970 года Мартин Эдвардс был избран в совет директоров «Манчестер Юнайтед». В марте 1980 года, после смерти 65-летнего Луиса Эдвардса, Мартин стал председателем клуба. После голосования, проведённого Футбольной ассоциацией, по итогам которого клубам разрешалось иметь только одного оплачиваемого директора, Эдвардс стал исполнительным директором «Юнайтед» и установил для себя ежегодную зарплату в размере £30 000.
В сезоне 1979/80, когда Эдвардс был председателем клуба, «Юнайтед» занял в чемпионате второе место, уступив первое «Ливерпулю», при этом не выигрывая чемпионство с 1967 года. По итогам сезона 1980/81 «Юнайтед» занял восьмое место в турнирной таблице чемпионата, выиграв семь матчей подряд в конце сезона. Главный тренер Дейв Секстон собирался подписать с клубом новый контракт сроком на три года, но этого так и не произошло, и Эдвардс уволил Секстона, который за четыре сезона не смог выиграть ни одного серьёзного трофея.
Эдвардс начал искать нового тренера. Ходили слухи о том, что он назначит Лоури Макменеми, главного тренера «Саутгемптона», обыгравшего «Юнайтед» в финале Кубка Англии 1976 года. Также, по слухам, «Юнайтед» интересовался Брайаном Клафом, выигравшим один чемпионский титул и два Кубка европейских чемпионов с «Ноттингем Форест», но Эдвардс категорически опроверг эти слухи. В итоге выбор пал на Рона Аткинсона, под руководством которого «Вест Бромвич Альбион» квалифицировался в Кубок УЕФА трижды в течение четырёх сезонов, а однажды достиг в нём четвертьфиналов. Аткинсон подписал контракт с «Манчестер Юнайтед», и, вскоре после его назначения на пост главного тренера, Эдвардс выделил Аткинсону 1,5 млн фунтов на трансфер Брайана Робсона, что стало рекордным трансфером для Англии. Этот трансферный рекорд был побит лишь спустя шесть лет, а Робсон стал одним из величайших игроков в истории «Юнайтед».
Под руководством Аткинсона «Юнайтед» дважды выигрывал Кубок Англии (в 1983 и 1985 годах), но в сезоне 1985/86, после начала чемпионата с 10 побед подряд, «Юнайтед» потерял форму и завершил чемпионат лишь на 4-м месте. В прессе начали появляться слухи об отставке Аткинсона и об интересе «Юнайтед» к главному тренеру «Абердина» Алексу Фергюсону. Летом 1986 года Эдвардс согласился продать Марка Хьюза в «Барселону» за 2,3 млн фунтов (рекордная сумма для британского клуба, хотя рекордный трансфер Робсона в 1981 году ещё не был побит другим британским клубом).
5 ноября 1986 года Эдвардс уволил Аткинсона (тогда «Юнайтед» занимал в турнирной таблице чемпионата вторую строчку с конца и вылетел из Кубка Футбольной лиги). На следующий день он назначил главным тренером клуба Алекса Фергюсона, который в будущем стал самым успешным тренером в истории английских футбольных клубов.
До перехода на работу в «Юнайтед» Эдвардс не очень интересовался футболом, предпочитая играть в регби по субботам, пока не получил травму, из-за которой прекратил свои выступления. Он пытался продать клуб Роберту Максвеллу в 1984 году и бизнесмену Майклу Найтону в 1989 году. Сделка 1989 года размером 10 млн фунтов сорвалась после того, как Найтон получил доступ к бухгалтерским счетам клуба и не смог собрать достаточно средств для оплаты этих счетов. Тем не менее, Найтон получил место в совете директоров «Юнайтед» (по слухам, это было компенсацией за сохранение в тайне информации, которую Найтон увидел в бухгалтерских книгах.[1])
После неудачных попыток продать клуб другие директора «Юнайтед» убедили Эдвардса разместить акции клуба на фондовой бирже. Это принесло серьёзный доход акционерам клуба, включая Эдвардса. Впоследствии поступали новые предложения о покупке клуба, в частности, от Руперта Мердока, причём Эдвардс, по сообщениям прессы, согласился продать свою долю в клубе за £98 млн.[2] Постепенно Эдвардс продал свои акции, а в 2000 году покинул пост исполнительного директора клуба, назначив своим преемником на этой должности Питера Кеньона.
Деятельность Эдвардса на посту председателя клуба совпала с одним из самых успешных периодов в истории «Манчестер Юнайтед». Назначение главным тренером клуба Алекса Фергюсона стало поворотной точкой в истории «Юнайтед». В сезоне 1987/88 «Юнайтед» занял второе место в чемпионате (это был первый полный сезон Фергюсона в качестве главного тренера клуба), и примерно в это время Эдвардс выделил миллионы фунтов на усиление состава. В клуб вернулся Марк Хьюз, были куплены Брайан Макклер, Гари Паллистер, Пол Инс, Нил Уэбб и Дэнни Уоллес. В сезоне 1988/89 «Юнайтед» завершил чемпионат лишь на 11-м месте, что вызвало протест со стороны болельщиков, а в первой половине сезона 1989/90 «Юнайтед» выступал крайне неудачно, занимая к Рождеству 15-ю строчку в турнирной таблице чемпионата. Многие болельщики призывали к отставке Алекса Фергюсона. Однако Эдвардс встал на защиту Фергюсона и заявил, что возможность его отставки никогда даже не рассматривалась. Эдвардс выразил своё разочарование последними результатами команды, но заявил, что они были вызваны, в основном, серией травм ключевых игроков клуба, а также высоко оценил вклад Фергюсона в реорганизацию игры команды.
Правильность решения Эдвардса о сохранении Фергюсона на посту главного тренера оправдалось уже во второй половине сезона 1989/90, когда «Юнайтед» выиграл Кубок Англии, выиграв свой первый трофей за 5 лет. Ещё через год «Юнайтед» выиграл Кубок обладателей кубков. В 1992 году «Юнайтед» выиграл свой первый Кубок Футбольной лиги, а в сезоне 1992/93 клуб выиграл чемпионский титул после 26-летнего перерыва. В сезоне 1993/94 «Манчестер Юнайтед» выиграл «дубль»: Премьер-лигу и Кубок Англии. После неудачного сезона 1994/95 «Юнайтед» вновь выиграл «дубль» в сезоне 1995/96. Эдвардс выделял Фергюсону средства на приобретение футболистов: в 1993 году за £3,75 млн был куплен Рой Кин, а в 1995 году за £6 млн был подписан Энди Коул. Успех сопутствовал клубу и в дальнейшем: «Юнайтед» выиграл Премьер-лигу в сезоне 1996/97, а также сделал уникальный «требл» в 1999 году, выиграв Премьер-лигу, Кубок Англии и Лигу чемпионов. К концу декады Эдвардс выделил средства на приобретение первых двух футболистов стоимостью более 10 млн фунтов: защитника Япа Стама и нападающего Дуайта Йорка.
В сезоне 1998/99 Эдвардс принял предложение Руперта Мердока о продаже клуба за £623 млн, но на заключение сделки был наложен запрет Комиссией по монополиям и поглощениям.
Ирландские бизнесмены Джей Пи Макманус и Джон Магниер также делали серьёзное предложение о приобретении клуба. Несмотря на сложные отношения между Фергюсоном Эдвардсом, команда продолжала демонстрировать отличные результаты и выигрывать трофеи. В сезоне 1999/2000 «Юнайтед» выиграл Премьер-лигу с рекордным 18-очковым отрывом от второго места, а в следующем сезоне оформил третий чемпионский титул подряд.
Эдвардс выделил средства на приобретение в 2001 году голландского нападающего Руда ван Нистелроя и аргентинского полузащитника Хуана Себастьяна Верона. В 2002 году он был вынужден подать в отставку с поста председателя клуба, так как в прессе появились сообщения о том, что Эдвардс пользовался услугами проституток во время своей официальной командировки в Швейцарию. Тем не менее, даже после отставки с поста председателя клуба, Эдвардс продолжал представлять «Манчестер Юнайтед» на собраниях Футбольной ассоциации и УЕФА.
Мартин Эдвардс является почётным президентом «Манчестер Юнайтед» и входит в совет директоров клуба наряду с сэром Бобби Чарльтоном. В 2003 году Эдвардс продал 6,7 % акций инвестору Гарри Добсону.
Обвинения
Внебрачные связи
В прессе появлялись материалы о личной жизни Эдвардса, включая внебрачные связи. Также в газетах утверждалось, что он пользовался услугами проституток, находясь с деловыми визитами по клубным вопросам в Великобритании, Бразилии и Швейцарии.[3]
Инцидент с подглядыванием в туалете
Эдвардс получил предупреждение от полиции за инцидент, произошедший 17 августа 2002 года в отеле Mottram Hall неподалёку от Маклсфилда, Чешир. Женщина в возрасте старше 40 лет заявила, что Эдвардс вошёл в женский туалет и подглядывал за ней из-под одной из кабинок.[4] Вскоре после того, как эти новости появились в прессе, Эдвардс вышел из состава совета директоров «Манчестер Юнайтед», а семь месяцев спустя снял с себя полномочия председателя клуба. После этого инцидента ряд других женщин выступили со свидетельствами, что они также сталкивались с подобным поведением Эдвардса в туалетах стадиона «Олд Траффорд».[5]
Неосторожное вождение
В 2005 году Эдвардсу были предъявлены обвинения в неосторожном вождении автомобиля, когда произошло лобовое столкновение неподалёку от Конви, Северный Уэльс. Эдвардс выехал с шоссе A55 неподалёку от гольф-клуба Конви, и поехал по правой (неправильной) стороне дороги. В письме к суду Эдвардс пояснил, что он думал, что дорога была с односторонним движением. Водитель другого автомобиля, Vauxhall Corsa, был тяжело ранен в столкновении с автомобилем Эдвардса, которым был Mercedes-Benz. Эдвардс был оштрафован на £500 плюс £45 на судебные расходы, а также получил пять пунктов штрафа на свою водительскую лицензию.[6]
Напишите отзыв о статье "Эдвардс, Мартин"
Примечания
- Michael Crick, David Smith. Manchester United: The Betrayal of a Legend. — Pelham, 1989. — ISBN 0720717833.
- ↑ [news.bbc.co.uk/onthisday/hi/dates/stories/august/18/newsid_2499000/2499267.stm 1989: Man U sold in record takeover deal]. BBC. [www.webcitation.org/612fVYMx0 Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/business/167834.stm United accepts £623m BSkyB bid] (англ.). BBC News (09.09.1998). [www.webcitation.org/66gsXtLbP Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
- ↑ [observer.guardian.co.uk/osm/story/0,,1476497,00.html May's 10: Sporting kiss and tell's] (англ.). Observer Sport Monthly (08.05.2005). [www.webcitation.org/66gsaeyOI Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
- ↑ [findarticles.com/p/articles/mi_qn4158/is_20021204/ai_n12655355 Peeping Tom case: Edwards cautioned] (англ.). The London Independent. BNET (04.12.2002).
- ↑ Kelly, Sam. [www.timesonline.co.uk/tol/sport/serialisations/article1003221.ece Keep an eye on Edwards] (англ.). Times Online (27.10.2002). [www.webcitation.org/66gseJ5Bn Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
- ↑ [news.bbc.co.uk/1/hi/wales/4725277.stm Ex-Man Utd chief's driving fine] (англ.). BBC News (28.7.2005). [www.webcitation.org/66gsj7390 Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Эдвардс, Мартин
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
