Ярнефельт, Эдвард Армас

Эта статья — о представителе аристократической семьи. О других её членах см. Ярнефельт.

Армас Ярнефельт
швед. Edvard Armas Järnefelt
Армас Ярнефельт с дочерью Евой
Имя при рождении:	Эдвард Армас Я́рнефельт
Род деятельности:	композитор, дирижёр
Дата рождения:	14 сентября 1869(1869-09-14)
Место рождения:	Выборг, Финляндия
Гражданство:	Финляндия Финляндия
Дата смерти:	23 июня 1958(1958-06-23) (88 лет)
Место смерти:	Стокгольм, Швеция

Эдвард Армас Я́рнефельт (швед. Edvard Armas Järnefelt; 14 августа 1869, Выборг, Финляндия — 23 июня 1958, Стокгольм, Швеция) — финский композитор и дирижёр.

Сын генерала Августа Александра (Александра Густавовича) Ярнефельта и его жены Елизаветы Константиновны, урождённой Клодт фон Юргенсбург, племянницы скульптора Петра Клодта; среди его восьми братьев и сестёр — писатель Арвид Ярнефельт, художник Эро Ярнефельт и Айно Сибелиус, жена Яна Сибелиуса. Был женат на певице Майкки Ярнефельт.

Ярнефельт учился у Ферруччо Бузони в хельсинкский период жизни последнего, затем в Берлине у Альберта Беккера (1890—1893) и в Париже у Жюля Массне (1893—1894). В 1898—1903 гг. дирижёр оркестра Выборгского музыкального общества, в 1904—1907 гг. оперный дирижёр Национального театра Финляндии, одновременно в 1906—1907 гг. директор Хельсинкского института музыки. С 1907 г. преимущественно в Швеции, в 1909 г. получил шведское гражданство. Был дирижёром, а с 1923 г. главным дирижёром Стокгольмской оперы. В 1932—1936 гг. директор Финской оперы, в 1942—1943 гг. возглавлял Хельсинкский филармонический оркестр.

Ярнефельт считался одним из главных пропагандистов творчества Рихарда Вагнера в северных странах. В 1904 г. им была осуществлена первая вагнеровская постановка в Финляндии («Тангейзер»), в дальнейшем он много ставил Вагнера в Стокгольме.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Ярнефельт, Эдвард Армас

Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.