Эдвард Г. Робинсон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эдвард Г. Робинсон
Edward G. Robinson

В фильме «Маленький Цезарь» (1931)
Имя при рождении:

Эмануэль Голденберг

Дата рождения:

12 декабря 1893(1893-12-12)

Место рождения:

Бухарест, Румыния

Дата смерти:

12 января 1973(1973-01-12) (79 лет)

Место смерти:

Голливуд, США

Гражданство:

США США

Профессия:

актёр

Карьера:

1913—1973

Эдвард Голденберг Робинсон (англ. Edward G. Robinson, настоящее имя Эмануэль Голденберг (англ. Emanuel Goldenberg); 12 декабря 1893 — 12 января 1973) — американский актёр. Американский институт киноискусства поместил его на 24-е место в списке «100 величайших звёзд кино».





Юность

Родился 12 декабря 1893 года в Бухаресте в еврейской семье. В 1903 году семья эмигрировала в Нью-Йорк. В Нью-Йорке он окончил высшую школу, а затем Городской колледж Нью-Йорка. Затем он поступил в двухлетнюю Американскую школу драматических искусств, где сменил имя.

Карьера

Актёрскую карьеру Эдвард Робинсон начал в 1913 году, в 1915 году дебютировал на Бродвее. Первая роль в кино — фильм «Arms and the Woman» (1916) Джорджа Фицмориса, где Эдвард сыграл рабочего фабрики, но она были незначительной и низкооплачиваемой. Следующая роль была более серьёзная — фильм «The Bright Shawl» (1923) режиссёра Джона С. Робертсона. Следующая работа была через 6 лет — это фильм Роберта Флори «The Hole in the Wall» (1929). После этого фильма Эдвард Робинсон стал постоянно сниматься в кино и в период с 1930 по 1932 год снялся в 14 фильмах.

Наибольшее признание актёр получил за роль гангстера Рико Банделло в фильме «Маленький Цезарь» (1931), после которого определилось его амплуа, как «жёсткий парень», и большинство следующих ролей Эдвард Робинсон сыграл в криминальных драмах. В период с 1932 по 1950 год снялся более чем в 40 фильмах, в том числе в 5 фильмах с Хамфри Богартом.

В 1950—1952 году Эдвард Робинсон трижды вызывался давать показания в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, где ему пригрозили «чёрным списком» и он назвал имена «коммунистических и антиамериканских пропагандистов», тем самым освободив себя от угроз Комиссии. После этого Эдварду стали предлагать меньше ролей, но все же антикоммунист Сесиль Б. Де Милль предложил ему роль в фильме «Десять заповедей» (1956), который получил «Оскар» за лучшие спецэффекты.

Эдвард Робинсон создал значительную коллекцию произведений искусства, в первую очередь современного абстрактного, но был вынужден продать её греческому магнату в 1956 году для урегулирования финансового вопроса при разводе с женой Глэдис, так как его финансовое состояние значительно ухудшилось после антикоммунистической «Голливудской охоты на ведьм» Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности в 1950 году. В 1956 году Эдвард Робинсон вернулся на Бродвей, где принял участие в мюзикле «Middle of the Night».

После «Десяти заповедей» Робинсон сыграл свои знаменитые роли в фильмах «Дыра в голове» (1959) вместе с Фрэнком Синатра, «Малыш Цинциннати» (1965). Также предполагалось, что Эдвард Робинсон сыграет главную роль в фильме «Крёстный отец», но, несмотря на возражения студии Фрэнсис Форд Коппола назначил на эту роль Марлона Брандо.

Последнюю роль в кино Эдвард Робинсон сыграл в фантастическом фильме «Зеленый сойлент» (1973). Всего Эдвард Робинсон сыграл в 101 фильме.

Робинсон никогда не номинировался на премию «Оскар», но в 1973 он был удостоен почетного Оскара за достижения в кино.

Эдвард Робинсон умер от рака 12 января 1973 года, в возрасте 79 лет, не дожив до вручения премии всего 2 месяца.

Избранная фильмография

Год Русское название Оригинальное название Роль
1931 ф Маленький Цезарь Little Caesar Цезарь Энрико «Рико» Банделло
1931 ф Украденные драгоценности The Stolen Jools гангстер
1938 ф Удивительный доктор Клиттерхаус The Amazing Dr. Clitterhouse доктор Клиттерхаус
1941 ф Морской волк The Sea Wolf Вольф Ларсен
1941 ф Энергия Manpower Хэнк Макгенри
1942 док Разгром немецких войск под Москвой Moscow Strikes Back закадровый текст
1944 ф Двойная страховка Double Indemnity Бартон Киз
1944 ф Женщина в окне The Woman in the Window профессор Ричард Уонли
1945 ф Улица греха Scarlet Street Кристофер Кросс
1946 ф Чужестранец The Stranger мистер Уилсон
1947 ф Красный дом The Red House Пит Морган
1948 ф Ки-Ларго Key Largo Джонни Рокко
1949 ф Дом незнакомцев House of Strangers Джино Монетти
1955 ф Узкое место Tight Spot Ллойд Холлетт
1956 ф Десять заповедей The Ten Commandments Дафан
1959 ф Дыра в голове (англ.) A Hole in the Head Марио Манетта
1962 ф Моя гейша My Geisha Сэм Льюис
1962 ф Две недели в другом городе (англ.) Two Weeks in Another Town Джек Эндрюс
1963 ф Нобелевская премия The Prize доктор Макс Стрэтмен / профессор Уолтер Стрэтмен
1964 ф Осень шайеннов Карл Шурц
1965 ф Цинциннати Кид The Cincinnati Kid Лэнси Говард
1968 ф Самый крупный куш The Biggest Bundle of Them All профессор Сэмюэлс
1969 ф Золото Маккенны Mackenna’s Gold старик Адамс
1973 ф Зелёный сойлент Soylent Green Сол Рот

Напишите отзыв о статье "Эдвард Г. Робинсон"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Эдвард Г. Робинсон

Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.