Эдвин (эрл Мерсии)

Эдвин

Эдвин (др.-англ. Edwin; умер в 1071) — англосаксонский аристократ, эрл Мерсии (с 1062 года), активный участник обороны Англии от норвежского вторжения 1066 года.

Биография

Молодые годы

Эдвин был старшим сыном Эльфгара, эрла Мерсии, и унаследовал владения отца и титул эрла в 1062 году. Обладая значительным авторитетом потомка древнейшего среди высшей англосаксонской аристократии рода, Эдвин, однако, не мог претендовать на первые места в государстве, поскольку власть в стране и бо́льшая половина Англии находилась под контролем дома Годвина. Более того, в 1062 году, когда Эдвин стал эрлом Мерсии, он был ещё очень молод, чем воспользовался Гарольд Годвинсон, вторгшийся с крупными военными силами в Уэльс. Эдвин не смог прийти на помощь валлийскому королю Грифиту ап Лливелину, давнему союзнику Мерсийского дома, в результате чего войска Грифита были наголову разбиты, а его держава распалась.

Тем не менее, уже в 1065 году Эдвин принял участие в восстании тэнов Нортумбрии против эрла Тостига из рода Годвина. Отряды Эдвина присоединились к армии мятежников, двинувшейся в Нортгемптоншир. Центральная власть не смогла ничего противопоставить восставшим и была вынуждена согласиться на удаление Тостига и назначение эрлом Нортумбрии младшего брата Эдвина Моркара.

Норвежское и нормандское вторжения

После смерти короля Эдуарда Исповедника в 1066 году королём Англии был избран Гарольд II Годвинсон. В источниках не содержится никаких упоминаний о том, что Эдвин выступил против этого избрания. Однако, очевидно, что особого энтузиазма в связи с коронацией лидера конкурирующего аристократического клана Эдвин не испытывал. Тем не менее в условиях нарастания внешней угрозы англосаксонскому государству, Эдвин выступил на стороне Гарольда II в организации обороны страны. В мае 1066 года побережье Линдси атаковал флот Тостига, пытающегося вернуть себе Нортумбрию, но войска Эдвина нанесли ему серьёзное поражение, вынудив Тостига отступить в Шотландию.

В сентябре 1066 года в устье Хамбера вошёл огромный флот норвежского короля Харальда Сурового, претендующего на английский престол. Основные силы англосаксов были сконцентрированы на южном побережье страны, пытаясь воспрепятствовать высадке нормандского герцога Вильгельма. Оборона Англии от норвежцев легла на плечи эрла Эдвина и его брата Моркара Нортумбрийского. Набрав ополчение в своих провинциях, братья развернули свои войска на подступах к Йорку. Однако в битве при Фулфорде 20 сентября, несмотря на упорное сопротивление Эдвина и Моркара, они потерпели тяжёлое поражение. Йорк сдался норвежцам. Навстречу Харальду Суровому двинулись основные силы короля Гарольда. В сражении при Стамфорд-Бридже 25 сентября англосаксонские войска разгромили норвежскую армию.

Спустя три дня после битвы при Стамфорд-Бридже на южном берегу Англии высадились войска Вильгельма Нормандского. Гарольд со своей армией быстрым маршем двинулся навстречу, но в сражении при Гастингсе 14 октября 1066 года английские войска были разгромлены, король убит. Это означало крах англосаксонского государства и завоевание Англии нормандцами. Неучастие Эдвина в битве при Гастингсе долгое время считалось свидетельством отсутствия у него патриотизма. Однако, по мнению современных исследователей, потери Эдвина в сражении при Фулфорде были настолько велики, а продвижение Гарольда на юг настолько стремительным, что Эдвин за короткое время, прошедшее между Фулфордом и Гастингсом, не смог сформировать и предоставить королю сколько-либо значительных военных сил.

Эдвин после нормандского завоевания

После смерти Гарольда сопротивление нормандскому завоеванию практически прекратилось. Эдвин признал Вильгельма королём Англии и в знак своей верности передал ему заложников. Вместе с другими оставшимися в живых англосаксонскими магнатами Эдвин сопровождал короля Вильгельма в поездке в Нормандию в 1067 году, однако он не нашёл себе должного места при дворе Вильгельма и в 1068 году вернулся в свои владения. Когда в начале 1069 года в Мерсии и Нортумбрии вспыхнуло восстание англосаксов против нормандских захватчиков, Эдвин не принял в нём участия, однако потерял доверие короля и был вынужден бежать в Шотландию. На пути к шотландской границе Эдвин был убит из-за предательства одного из своих соратников.

Литература

• Англосаксонская хроника
• Stenton, F. Anglo-Saxon England. Oxford, 1973.

Предшественник  Эльфгар

эрл Мерсии  1062 — 1071

Преемник Ликвидировано

Отрывок, характеризующий Эдвин (эрл Мерсии)

Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.