Эдип (Сенека)

Эдип (Сенека)

«Эди́п» (лат. Oedipus) — трагедия Луция Аннея Сенеки Младшего. Время её написания неизвестно.

Действующие лица

• Эдип
• Иокаста
• Креонт
• Тиресий
• Манто
• Форбант
• Старик из Коринфа
• Вестник

Сюжет

Трагедия написана на известный сюжет из фиванского мифологического цикла. Это вторая латинская обработка этого сюжета (после «Эдипа» Гая Юлия Цезаря). Сенека описывает примерно те же события, что и Софокл в единственной сохранившейся греческой трагедии на эту тему, но при этом сходство «очень умеренное», так что, вероятно, источником для Сенеки был не Софокл.

В Фивах, где царствует Эдип, начинается мор. Фиванцы узнают из оракула, что мор прекратится, только когда будет найден убийца предыдущего царя — Лая. Эдип обращается за помощью к Тиресию. Тот сначала безуспешно гадает по внутренностям жертвы, а потом вызывает тень убитого, и та сообщает, что преступник — сам Эдип. Последний понимает, что убил отца и женился на матери, и выкалывает себе глаза. Иокаста же (его мать и жена одновременно) закалывается.

Издание на русском языке

• Луций Анней Сенека. Эдип. Перевод С. А. Ошерова // Луций Анней Сенека. Трагедии. М., 1983. С. 69-98.

Отрывок, характеризующий Эдип (Сенека)

Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.