Эдирне (вилайет)
Поделись знанием:
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
Вилайет Адрианополь[1] или Вилайет Эдирне (осм.: ولايت ادرنه, Vilâyet-i Edirne)[2] — вилайет Османской империи.
Вийалет включал территории современной Европейской Турции, восточной части Западной Фракии и южные окраины юго-восточной Болгарии. В конце XIX века он имел площадь 67 800 км².[3] После Адрианополя (население в 1905 составляло 80 000 жителей), важнейшими городами были Родосто (35 000), Гелиболу (25 000), Кырккилиссе (16 000), Искече (14 000), Чорлу (11 500), Димотика (10 000), Энос (8000), Гюмюльджине (Болгарское имя — Гюмюрджина) (8000) и Дедеагач (3000).[4] На востоке граничил с Стамбулским вилайетом, Черным и Мраморным морями, на востоке — с вилайетом Салоника, на севере — с Болгарией, на юге — с Эгейским морем.
Административное деление
Санджаки вилайета:[5]
- Санджак Эдирне
- Санджак Кыркларели (Кырккилиссе)
- Санджак Текирдаг (Текфурдаги)
- Санджак Гелиболу
- Санджак Дедеагач (между 1877—1912 и 1913)
- Санджак Гюмюльджине (между 1877—1912 и 1913)
- Санджак Филибе (Пловдив) (До 1878, затем стал частью Восточной Румелии)
- Санджак Слимия (Ислимия, теперь Сливен) (До 1878, затем стал частью Восточной Румелии)
Напишите отзыв о статье "Эдирне (вилайет)"
Ссылки
- ↑
- Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.
- ↑ [catalog.hathitrust.org/Record/003514333 Salname-yi Vilâyet-i Edirne («Yearbook of the Vilayet of Edirne»), Edirne vilâyet matbaası, Edirne, 1300 [1882]; on the website of Hathi Trust Digital Libray.]
- ↑ [www.archive.org/stream/earth01recluoft#page/152/mode/1up Europe] by Éliseé Reclus, page 152
- ↑ Wikisource — 1911 Encyclopædia Britannica — Adrianople (vilayet)
- ↑ [tarihvemedeniyet.org/2009/10/edirne-vilayeti/ Edirne Vilayeti | Tarih ve Medeniyet]
|
Это заготовка статьи об Османской империи. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эдирне (вилайет)
Десаль опустил глаза.– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
